Референдум о русском языке в Латвии разоблачил литовскую элиту

Просто невероятно, насколько откровенно наша элита признается в том, что она не демократична. Это показали комментарии некоторых деятелей по поводу референдума в Латвии, на котором обсуждался вопрос о присвоении русскому языку статуса второго государственного

Наша элита не просто против – агрессивно против... При этом она полагает, что в этом и есть проявление истинной демократии.

Для тех, кто не в курсе о событиях в Латвии: в полном соответствии с демократическими процедурами латвийское общество «Родной язык» инициировало процедуру всенародного опроса о том, должен ли русский язык, на котором говорит примерно 40 процентов населения, стать вторым государственным. Если бы процедура не была прописана в законе, ее не дали бы осуществить. В этом отношении надо отдать должное властям Латвии – хотя первые лица резко критиковали инициативу «Родного языка», они не посмели воспрепятствовать народному волеизъявлению.

Причиной референдума является стремление латвийской элиты вытеснить русский язык. О роли русского языка в Латвии можно спорить, но бесспорно право части граждан инициировать референдум в соответствии с законом по любому вопросу, то есть если соблюдаются определенные процедуры.

Для того, чтобы добиться права на референдум, общество «Родной язык» сначала собрало 12 тысяч нотариально заверенных подписей граждан (требовалось 10 тысяч), затем более 180 тысяч (нужно было 154 тысячи). Это дало право на всенародный опрос. И хотя националисты пытались оспорить право на референдум, записанное в конституции (они обвиняли инициаторов в действиях против государства), он состоялся. Кстати, сейчас наблюдается попытка конституционно ограничить тематику референдумов, чтобы не посягали на то, что националисты считают особо дорогими ценностями. То есть предстоит законодательная попытка, направленная на ограничение демократии, и скорее всего она будет реализована.

Более 25 процентов участников референдума в Латвии проголосовали за русский язык как второй государственный. То есть инициативу реализовать не удалось, но мало кто сомневался в том, что в Латвии невозможно придать русскому языку статус государственного. Цель была иная: продемонстрировать миру проблему взаимоотношений нацменьшинств и латвийского государства.

Все же референдум показал: в некоторых регионах Латвии – там, где исконно проживали русские, например, в Даугавпилсе, за русский язык выступило более 85 процентов участников. Были места, где этот показатель преодолел 90 процентов.

Тем не менее латвийская элита празднует общее поражение инициаторов как свою победу над врагами, то есть над своими же согражданами. А вместе с ней эту победу празднует и наша элита.

Витаутас Ландсбергис заявил: «Это голосование показало – плохие цели не выигрывают. Мне кажется, что теперь будет тяжелее подстрекать». Но какие плохие цели? Право части граждан страны демократически поставить вопрос? После референдума некоторые политики обратили внимание на огромную поддержку русского языка в регионах и предложили подумать о его региональном статусе. Это право записано в европейской Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств. Лидеры Латвии ответили – нет. У нас их поддержали.

А кто к чему у нас «подстрекает»? Поляки Литвы (Ландсбергис, конечно же, имеет в виду их), русские республики вовсе не ставят вопроса о втором государственном языке и даже о каком-либо статусе своих языков в местах, где подавляющее большинство населения – представители конкретных нацменьшинств. Речь всего лишь о названиях улиц на польском языке в польскоязычных районах Литвы и об образовании на родном языке в школах нацменьшинств. И вот это желание идеолог наших правых называет подстрекательством. Это демократия?

Праздновали поражение общества «Родной язык» и наша спикер Сейма, а также глава МИД. Ирена Дягутене написала председателю латвийского парламента Солвите Аболтине: «Латвийское общество твердо и окончательно приняло решение, что узаконивание латвийского языка в качестве государственного языка Латвии - это единственный путь сохранения гармоничного общества Латвии и уникальности латвийской нации».

Выходит, гармоничным наш спикер считает двух общинное общество, где подавляются права не титульных наций? И каким образом право на использование языка нацменьшинств может помешать развитию языка титульной нации, если опыт других стран Европы говорит, что это не так? СМИ сообщают: в Финляндии, например, где живет 5,5 процентов шведов, шведский язык тоже является государственным. В большинстве стран Европы нацменьшинства в местах компактного проживания имеют право на особый статус своих языков, кое-где он государственный, как в Швейцарии, где действуют четыре государственных языка, причем на ретороманском говорят... 0,5 процента населения (это не опечатка, повторюсь - 0,5).

Латвийская элита утверждает, что русские понаехали во время «советской оккупации», в связи с чем они - не традиционные нацменьшинства, а нечто вроде иммигрантов, и нечего им давать послабления. Эти мысли разделяют литовские политологи. Известный публицист Владимирас Лаучюс мифологизирует инициативу организаторов референдума: «Политические силы, которые инициировали референдум, добивались трех вещей: создать противостояние и напряжение в латвийском обществе, слепить повод для вмешательства России во внутренние дела Латвии и показать ЕС, который лелеет права нацменьшинств, что русскоязычные жители Латвии борются за свое якобы право на государственное двуязычие» (ru.delfi.lt).

Все эти страшилки вопиюще противоречат международным правовым нормам, связанным с нацменьшинствами, Рамочной конвенции о защите нацменьшинств. А высказывания о приехавших в Латвию «оккупантах» - ловкая манипуляция, подмена предмета спора. На самом деле русские живут здесь 350 лет: именно Даугавпилс стал центром староверов, которые пришли в эти места, когда о латвийской государственности не могло идти и речи. А что касается «понаехавших», то более 14 процентов из 2-миллионого населения не имеют латышского паспорта, являются так называемыми «негражданами» - лишены права голоса и в референдуме не участвовали. А в той части, где активнее всего голосовали за русский язык, как раз и проживают коренные жители страны – староверы и их потомки. Но даже если часть «понаехавших» на восстановление народного хозяйства Латвии нельзя считать коренными жителями, все равно те из них, кто получил гражданство республики, - должны считаться полноценными гражданами со всеми теми же правами, что и у остальных.

И даже если забыть о тех 40 процентах русскоязычных, о почти 30 процентах русских Латвии, то все равно следует констатировать: в 1935 году в Латвии проживало почти 9 процентов русских. А шведов в Финляндии 5,5 процента. А ретороманцев в Швейцарии – 0,5 процента. Почему бы не сделать русский язык региональным хотя бы для тех коренных жителей республики, которые живут тут испокон веков?

Наша элита выступает против реализации демократического права нацменьшинств Латвии. Да и Литвы. Значит, и демократия у нас такая – не совсем демократия...

Егор БУРЧАЛОВ