В Литве считают, что Сталин жив?

О том, почему болезненные вопросы истории стали камнем преткновения в российско-литовских отношениях, наша беседа с российским историком, директором фонда содействия актуальным историческим исследованиям "Историческая память" Александром ДЮКОВЫМ.

(”Экспресс-неделя” Nr.41 # 8 октября 2009)

Не забывать о жертвах

- Александр, судя по прессе, темой ваших работ была история партизанского и движений сопротивления на Украине и в Эстонии. Литовская историческая тематика до сих пор как будто не была в сфере ваших интересов?
- Еще со времени учебы в университете сферой моих интересов были советское партизанское движение и националистическое повстанческое движение, в том числе и в Литве. Сейчас мы готовим к выходу сборник документов о деятельности антисоветского подполья в Литве. Мы уже выпустили первую книгу этой серии по Западной Украине. Следующая книга будет по Литве. Сборник формируется из документов подразделений НКВД, оперативных отделов, управлений, которые фиксировали все, что происходило ежедневно на местах. И каждый день присылались сводки в центр, где их сводили в единую докладную записку и клали на стол заместителю наркома Серову. И глядя на эти сводки, мы можем буквально по дням видеть, что происходило на местах: диверсионные акты, террористические акции против населения, перерезание телеграфных проводов и т.д. Ценность этих сводок еще и в том, что в них называются все фамилии. И в Балтийских странах, и у нас в России создаются базы данных - и это очень важно - репрессированных советской властью. Но, к сожалению, баз данных о тех, кто погиб от рук участников сопротивления, нет. Мы хотим создать такую базу. Ведь есть данные, что, например, в Литве за 12 лет - с 1944-го по 1956 гг. от рук участников сопротивления, преимущественно литовских (как известно, в 44-45 гг. здесь действовали и польские подразделения), погибло около 25 тысяч человек. Это значит, что в среднем погибало где-то по 2,5 тысячи человек мирного населения в год - по 30 в день! Это больший масштаб, чем был у нас в Чечне. 75% из них были по национальности литовцы, гражданские, беспартийные. Среди них - более 900 детей до 16 лет. Чаще всего это были так называемые новоземельцы, которые получали от советской власти какие-то наделы, что, понятное дело, вело к земельным конфликтам. Мне кажется, что забывать о них нельзя. И, естественно, это не только литовская проблема. Мы разместим в Интернете такие базы данных и по Латвии, и по Литве, по Эстонии, Беларуси, Украине - по всем странам, где существовало масштабное движение сопротивления. Так что сводки, которые хранятся в Государственном архиве, - очень интересный источник, который, к сожалению, практически никогда не поднимался.
- В латышской и эстонской печати вас обвинили в сотрудничестве с ФСБ, так как вы имеете возможность работать с такими документами, которые недоступны никому другому…
- Нет, в Государственном архиве эти документы с 1944 года по март 1947 года, когда этими вопросами занималось Главное управление по борьбе с бандитизмом НКВД, а потом МВД СССР, полностью доступны: насколько я знаю, и иностранцы работают с ними. А вот с марта 1947-го и по 1953 год борьбой с повстанческими структурами занимался отдел МГБ СССР. К этим документам, к сожалению, доступа нет. Я пытаюсь его получить, но пока не удается.

Перелицовывание истории

- Почему эти документы не рассекречивают?
- Я думаю, что это местное ведомственное недомыслие, с которым у нас достаточно часто приходится сталкиваться. Дело в том, что в России существует несколько видов архивов: государственные архивы открыты, в них легко работать. Из ведомственных архивов - это архивы Минобороны, ФСБ и Министерства внутренних дел. Легче всего сейчас работать в Минобороны, потому что там несколько лет назад был издан указ о массовом рассекречивании. А вот с МИД и с ФСБ имеются проблемы: хотя там и можно работать, но это сложнее. Если не помешают финансовые проблемы, надеюсь справиться с этой работой.
- То есть, эту работу проводит частный фонд. Почему в России нет Института национальной памяти, как, например, на Украине?
- К счастью, в России действительно нет такого института, который на Украине финансируется больше, чем любой академический украинский институт. Думаю, нет ничего хорошего в таких подходах, как стремление доказать, что голодомор был геноцидом украинского народа. Понятно, что политики любят конъюнктурно работать с историей, в каких-то своих целях перелицовывать ее, но в итоге получается только хуже. Мы это наблюдали на советском опыте и сейчас на Украине: они просто как-то видоизменили советский опыт и используют его для других целей. Но он уже доказал свою неэффективность, когда вся эта ложь рухнула, и получилось только хуже, чем могло было быть, если бы говорили правду. Пример - пакт Молотова- Риббентропа и секретные протоколы, существование которых советские власти и советские историки с упорством, достойным лучшего применения, отрицали. Но очевидное пришлось все же признать. И это было очень сильное потрясение, причем потрясение общественное, которое повлияло на дальнейший ход событий. Это показатель того, как не надо делать. Правду, какая бы она неприятная ни была, лучше все-таки говорить. Еще в 70-е годы наш бывший посол в Великобритании Иван Майский писал в ЦК докладную с просьбой рассекретить этот протокол, как-то объяснить его. Тогда это вызвало бы не столь мощное потрясение, как сейчас. Я считаю, что было огромной ошибкой советских властей скрывать пакт Молотова-Риббентропа.
- Действительно, пакт Молотова-Риббентропа - это тот камень преткновения, который и сегодня мешает нормализации отношений между Литвой и Россией…
- Здесь существует разница в подходах. Если мы исходим из того, что пакт Молотова-Риббентропа является важным событием актуальной политики, другими словами подразумеваем, что Сталин еще жив, то это один подход. Другой подход: мы считаем, что 70 лет - достаточный срок для того, чтобы событие стало не актуальным, а историческим. Тогда мы подходим к нему не с политическими мерками, а с историческими, рассматривая его не в контексте актуальной политики, а в историческом контексте политики того времени. Почему любого историка учат в институте тому, что все события нужно рассматривать в историческом контексте? Потому что восприятие события в актуальном политическом контексте кардинальным образом меняет картину по сравнению с восприятием события в историческом контексте. Ведь этот договор и секретный протокол к нему не был исключением в практике международного права того времени. Такое заключение, что для меня в свое время стало большим сюрпризом, сделал доктор юридических наук из Львова Владимир Макарчук, которого трудно заподозрить в симпатиях к России или СССР. Он опубликовал на украинском языке монографию под названием "Государственный территориальный статус земель Западной Украины во Второй мировой войне", в которой с точки зрения юриста рассматривал пакт. Профессиональный юрист В.Макарчук пришел к выводу, что точно так же в 1941 году СССР и Великобритания вводили войска на территорию Ирана, в 1940 году Великобритания, а затем США ввели свои войска на территорию Исландии и т.д.

Вытесняется память

- Тем не менее, история актуализируется. Как Россия реагирует на эту ситуацию?
- Россия считает, что судить об этом факте истории следует не политикам, а историкам. Грубо говоря, если наши оппоненты считают, что Сталин жив, то мы говорим, что Сталина давно нет. Другое дело, что здесь просматриваются серьезные политические цели. Недавно ПАСЕ приняла резолюцию о приравнивании преступлений нацизма и сталинизма под названием "О воссоединении разделенной Европы". Какова цель этой резолюции? Попытаюсь объяснить. Существуют две Европы: первая - Западная Европа, для которой важна память о Холокосте, о нацистских преступлениях. Вторая Европа - Восточная, до недавнего времени входившая в советский блок. Европа, которая после распада советского блока стала строить новую национальную идентичность и в которой героями за неимением других оказались и те, кто так или иначе участвовал в нацистских преступлениях, в нацистском геноциде и в убийствах евреев. Помнить о том, что важно для старой Европы, они не хотят, им важна концепция советского геноцида, советской оккупации. И резолюция механистически попыталась совместить эти две концепции. Однако проблема заключается в том, что общеевропейскую идентичность резолюция предлагает строить за счет России, которую пытаются маргинализировать и вытеснить из европейского контекста.
Естественно, Россия будет пытаться противостоять этому, потому что это сводится уже не только к разнице исторических толкований - это уже реалии сегодняшней актуальной политики, причем политики международной. Я уверен, что и властям Латвии, и властям Эстонии в общем-то не очень приятно, что на новых национальных героев пришлось номинировать бывших эсэсовцев. Но других не оказалось - либо советские, но это уже пройденная страница, либо борцы с советами. Анализируя эту ситуацию, нельзя забывать, что в этом контексте между Литвой и Латвией с Эстонией существует серьезная, принципиальная разница: в Литве не было литовской дивизии СС. Существует большая разница и между движениями сопротивления в этих странах: только в Литве это было действительно массовое движение, существовала литовская освободительная армия. Другое дело, что и литовские участники сопротивления совершали преступления.
Солдаты 16-й Литовской советской дивизии от номинации в национальные герои были отодвинуты достаточно радикально. Как мне кажется, это очень уязвимый момент, потому что 16-я Литовская дивизия действительно воевала против нацизма в самом прямом смысле.
- Могут ли болезненные проблемы истории обоих государств быть решены таким образом, чтобы они не омрачали сегодняшнего существования?
- Вряд ли российские и литовские историки в ближайшее время сумеют прийти к соглашению по ключевому вопросу. Тем более, если будет принят закон, который сейчас рассматривается в литовском парламенте, о привлечении к уголовной ответственности за отрицание советской и нацистской агрессии в отношении Литвы, о тюремном заключении или штрафе за высказывание неофициальной позиции по историческим вопросам.
Естественно, в ситуации, когда под запрет попадает мнение, вряд ли можно говорить о том, что позиции в этом направлении могут сближаться. Литовские коллеги окажутся под давлением. Проблема заключается в вытеснении памяти. В советское время вытеснялась память о репрессиях, а сейчас вытесняется память о преступлениях национальных партизан.
- Чему учат уроки истории?
- У нас есть пример Финляндии послевоенного периода. Она, несмотря на зимнюю войну, на все проблемы в отношениях, на огромные противоречия, которые были у Финляндии и Советского Союза, выбрала не конфликтный путь развития, а путь посредника между СССР и Западом. И получила вполне определенную выгоду со всех сторон. Точно так же сейчас функцию посредника пытается играть, например, Беларусь. И ее экономические преференции очевидны, поскольку Беларусь получает и от Запада, и от России. Недавний визит Лукашенко в Вильнюс очень показателен. Здесь проблема выбора стратегии.
Насколько я понимаю, страны Балтии, в частности Литва, ее элита, видят свою страну не в качестве моста, а в качестве своеобразного санитарного кордона. И это может привести к не очень хорошим последствиям. Да и уже приводит.
Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ, "Экспресс-неделя"