Смена пола по указу Минздрава

Агне Ширинскене: «Указы министра способствуют снижению рождаемости»

Министр здравоохранения Литвы Арунас Дулькис своим указом утвердил «Порядок диагностирования и лечения расстройств половой идентичности». Фактически речь идет о трансгендерном переходе – об изменении пола.

Почему правящие уделяют такое внимание проблемам трансгендеров, процент которых в обществе невелик, что в указе возмутило оппозицию?

Парламентарий от оппозиции Агне ШИРИНСКЕНЕ объясняет, что этот указ вызвал возмущение оппозиции не только в связи с актуализацией этой темы в ущерб другим, насущным, но и из-за нарушения министром законодательства Литвы.

– Указ Дулькиса был принят единолично без обсуждения общественности и парламента. Такой стиль регулирования жизни страны и общества стал популярен во время правления либерал-консерваторов. А насколько это соответствует нашему законодательству?

– Так, как делает Дулькис, поступать нельзя. В Гражданском кодексе написано, что подобные вещи нельзя регулировать указом министра, для этого необходимо, чтобы Сейм принял закон. Министр должен подготовить проект закона и зарегистрировать его в парламенте. Так было во всех подобных случаях, например, в случае с принятием Закона об оплодотворении. В Гражданском кодексе записано, что эта сфера должна регулироваться законом.

Жирную точку в этом вопросе поставил и Конституционный суд, постановивший, что права человека должны регулироваться только законом, а не указами министра. То есть Дулькис, издав указ, который уже вступил в силу, нарушил Конституцию, его указ противоречит и Гражданскому кодексу. В связи с этой ситуацией я начала готовить обращение в суд с просьбой об аннулировании этого указа, поскольку судебная практика позволяет в подобных случаях отменять такие указы.

– Трансгендерный переход, или смена пола у людей, страдающих несовпадением биологической и гендерной идентичности (гендерной дисфорией), о котором позаботился Дулькис, – сегодня очень популярная тема в западных СМИ. Между тем в обществе это вызывает большие дискуссии…

– Пол изменить невозможно – он определяется по биологическим показателям, основной из них – это ДНК человека, в частности, наличие или отсутствие Y-хромосомы, которая указывает на мужской пол.

Изменить можно лишь некоторые внешние половые признаки, присущие тому или другому полу, например, с помощью женских или мужских гормонов. То есть из-за невозможности изменения гормонального пола при коррекции пола возникает необходимость пожизненного приема гормональных препаратов: к примеру, когда женщина принимает тестостерон, у нее начинает расти борода, ее голос становится низким и грубым, как у мужчины, и т. д. Так, с помощью заместительной гормональной терапии и хирургического вмешательства можно изменить некоторые внешние половые признаки, например, хирург может удалить грудные железы у женщины, и она будет выглядеть как мужчина.

Но генетический пол человека в настоящее время изменить невозможно. Кроме того, и операции, и гормональная терапия для изменения внешних половых признаков имеют большие побочные эффекты, которые довольно часто могут стать фатальными. Например, прием гормонов противоположного пола (когда женщина принимает тестостерон, а мужчина эстрогены, а их нужно принимать пожизненно) повышает риск развития тромбов. Прием гормонов влияет и на репродуктивную функцию человека: человек, который долго принимает гормоны противоположного пола, не может иметь детей и изменить это потом, если, к примеру, он захочет вернуться к своему биологическому полу, уже невозможно. То есть последствия для организма у человека, решившего сменить пол, очень тяжелые. Я не говорю уже о последствиях для психики. Зачастую после периода полового созревания люди понимают, что совершили ошибку. В Европе сегодня происходит немало драм, когда трансгендеры, повзрослев, жалеют о принятом решении.

– Дулькис так спешил со своим указом, что не учел, что специалистов в области трансгендерного перехода среди наших врачей нет. Зачем понадобилась такая спешка накануне летних отпусков?

– Отсутствие специалистов лишь увеличивает риск этого указа. У нас действительно нет опыта проведения таких манипуляций с человеком, наших студентов в медицинских университетах этому не обучают. У врачей нет подобной практики. А указ Дулькиса не предусмотрел возможность даже стажировки литовских медиков в медучреждениях за рубежом. Так что мы начинаем эту деятельность без соответствующей подготовки. Евросоюз не требует от нас срочного принятия такого закона, но это было сделано срочно и целенаправленно во время летних отпусков, чтобы об этом узнало как можно меньше людей и чтобы в обществе не начались дискуссии.

Но это же только первый этап, ведь в указе говорится только о гормональной терапии. Люди, желающие изменить пол, после начала применения гормональной терапии потом непременно потребуют хирургического вмешательства, то есть изменения внешних признаков пола. А об этом Дулькис в своем приказе не говорит. Значит, последует другой приказ министра – о хирургической интервенции, а это очень дорогие пластические операции. И я думаю, что в этом случае правящие заговорят о необходимости компенсации этих операций Больничной кассой. То есть они захотят, чтобы все общество оплачивало эти очень дорогостоящие операции. Ясно, что в подобных указах заинтересовано не только ЛГБТ-сообщество, но и пластические хирурги, у которых появится новое поле деятельности и возможность для получения денег.

– Какой алгоритм лечения предлагает Дулькис в своем указе?

– Закон Дулькиса адресован людям, желающим сменить пол, но общеизвестно, что за этим желанием стоят психологические, а порой и психические проблемы, то есть болезнь. Поэтому вопрос в другом: можем ли мы исцелять психические болезни с помощью хирургического скальпеля?

Алгоритм же лечения, предлагаемый Дулькисом, состоит из двух этапов: первый – гормональная терапия, она сегодня возможна. А второй этап – хирургическая интервенция, которая, как я предполагаю, будет узаконена потом.

– Численность населения Литвы критически снижается. Правящие признают, что это серьезный вызов, а на деле принимают серию законов, как раз способствующих снижению рождаемости, как, например, и закон о медицинском аборте…

– Министр, подписав закон об этом радикальном аборте, совершил большую ошибку. Во-первых, медицинский аборт – небезопасная вещь. Во-вторых, у нас сейчас есть несколько видов аборта, но при этом нет кризисных центров для женщин. Да, есть один центр в Вильнюсе, но он переполнен, и не все женщины, даже живущие в столице, могут получить там консультацию. И это не государственное учреждение, а частная инициатива, существующая на энтузиазме и на пожертвованиях.

Государство на создание кризисного центра для женщин денег не выделяет. Женщины, которые живут в других городах или в провинции, даже не могут мечтать о центре, который помог бы им преодолеть кризис во время беременности, поддержал бы в решении не делать аборт и помог после рождения ребенка. Если бы министр думал о будущем Литвы, то он постарался бы помочь тем беременным, которые оказались в сложной ситуации выбора, не избавляться от беременности, а родить ребенка. Чтобы они получали всевозможные услуги – от консультаций психотерапевта до специальной помощи. Ведь известно, что большинство женщин, идущих на аборт, делают это потому, что они находятся в кризисной ситуации, не видят возможности выйти из нее и родить ребенка. Было бы важно сделать все, чтобы эти женщины смогли выносить ребенка, родить его и вырастить. Министр же пошел самой легкой дорогой, сделав аборт более доступным. Конечно, это удар по демографии, ситуация с которой у нас очень плохая. Мы потеряли почти четверть населения страны из-за эмиграции, а учитывая то, что экономическая ситуация в Литве будет ухудшаться, нас ждет еще одна волна эмиграции молодежи, которая отправится в другие страны на заработки.

– Насколько необходимой была инициатива вживлять девочкам-подросткам гормональные спирали, ведь, по статистике, у нас не так уж много ранних беременностей? Насколько эти спирали безопасны?

– Действительно, таких случаев у нас не очень много и гораздо эффективнее таких спиралей было бы просвещение в школах о том, как вести себя, как обезопасить от незапланированной беременности. И спираль – это не решение проблем. Можно ли говорить о безопасности гормональных спиралей, если никаких исследований до сих пор по этому поводу не проводилось? В медицине принято считать, что если исследования не проводились, то говорить о безопасности не приходится. Это, конечно, вызывает тревогу, ведь никто не знает, как эти спирали отразятся в дальнейшем на здоровье девочек, на их репродуктивной функции. Смогут ли эти девочки потом забеременеть? Так что и это решение министра было не самым умным. Думаю, в этой ситуации он больше работает на интересы фармацевтических компаний, которые производят спирали, чем на интересы молодых людей.

– Представитель Партии свободы парламентарий Моргана Данеле, политическая активность которой до недавнего времени была направлена на легализацию наркотиков и пропаганду ЛГБТ, заявила, что партия хотела бы получить возможность заниматься половым просвещением в школах. Должны ли этим в школах заниматься представители ЛГБТ-сообщества?

– Вопросами полового воспитания молодежи должны заниматься специалисты. Я видела сегодня ее пост в «Фейсбуке», где она говорит о желании заняться сексуальным воспитанием молодежи. Но думаю, что вряд ли они будут говорить о морали, о том, что подросткам не стоит спешить с началом сексуальной жизни в таком возрасте. Какое это будет просвещение, ясно видно из программы этой партии.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ, «Экспресс-неделя».

КСТАТИ

ПЕРЕДУМАЛ, А УЖЕ ПОЗДНО

Как пишет французская газета Le Figaro, в вопросе смены пола Швеция долго бежала впереди других европейских стран. В 1972-м там признали гендерную дисфорию и создали все условия для официальной регистрации новой идентичности.

С 16 лет подросткам разрешили применять блокираторы полового созревания, делать в государственных клиниках инъекции тестостерона и эстрогена, операции на груди (на гениталиях – с 18 лет), пересадку волос, помогали в смене тембра голоса.

Но больница при Каролинском институте в Стокгольме, в которой до этого лечили дисфорию, отказалась принимать несовершеннолетних для гормональной терапии. Вскоре ее примеру последовали и другие медицинские учреждения в стране.

«Использование гормонов может привести к сердечно-сосудистым заболеваниям, тромбозу, остеопорозу и некоторым видам рака. Сто молодых людей, которые уже проходят курс, должны подписать документ о том, что их уведомили о риске», – сообщает Le Figaro. Похожее наблюдается во всей Европе. В Финляндии с июня 2020-го детей направляют на психотерапию. А специалисты The American College of Pediatricians приводят такую статистику: 98 % мальчиков и 88 % девочек, страдающих гендерной дисфорией, к 18-19 годам смиряются с ситуацией, не прибегая ни к операциям по смене пола, ни к гормональной терапии.

Фото: Агне Ширинскене/ Karolina Pansevič/Delfi