Michaeli Emerson: Литва выбрала крайнюю позицию...

«Atgimimas» «Заслужить уважение»
(Автор – Ева Баубинайте, «Atgimimas», № 45, 12-18 декабря 2008 года)

На конференции Центра восточной геополитики, посвященной поискам оптимальных отношений между ЕС и Россией, бывший посол ЕС в советском Союзе и России Michaeli Emerson, предложил свой план.

- Что бы вы сказали о политике Литвы в отношении России? Литва была единственной страной-членом ЕС, выступавшей против возобновления переговоров ЕС и России по поводу Договора о сотрудничестве и партнерстве; в начале весны этого года она ветировала эти переговоры. Насколько, по вашему мнению, рационально такое поведение?

- Правда в том, что Литва «поставила» себя на крайнюю позицию спектра (сторонников и противников России – Е.Б.). И даже на конференции Центра восточной геополитики мы слышим речи литовских парламентариев, в которых они называют Россию - угрозой. И это, скорее всего, отражает политику Литвы.

- На конференции велся поиск оптимального способа отношений между Россией и ЕС. Есть ли у вас свой план, как развивать эти отношения?

- Думаю, что ответ ЕС на события в грузинской войне отражает определенную политическую линию, которую от имени ЕС удалось утвердить Н.Саркози. В ней были соединены элементы посредничества и «твердости» позиции. Так что в спектре позиций стран ЕС, с Италией в одном углу и, видимо, Литвой в другом, он был где-то посередине.

И, если вы помните, он тогда чуть ли не каждый день все это сверял с Д.Медведевым: «Выйдете вы из Грузии, или нет? Если нет, тогда мы поднимем дипломатическую температуру, созовем внеочередную встречу Совета глав ЕС». Что он и сделал. Так что это было средним вариантом поведения, согласно которому выдерживались элементы «жесткой» политики и в то же время не прекращались каналы позитивной коммуникации. Это было приемлемо и для других стран ЕС.

- Я бы сказала – более или менее, поскольку Литва была не согласна с тем, каким образом был выполнен шестой пункт плана перемирия между Россией и Грузией.

- Ну, мы можем дискутировать на предмет того, был ли шестой пункт мирного плана в достаточной мере реализован, или нет. Одной из предлагаемых интерпретаций реализации шестого пункта плана является то, что Россия должна снизить численность своих вооруженных сил в Абхазии и Южной Осетии до количества военнослужащих, находившихся там на начало войны. На мой взгляд, это нереальная и экстремальная интерпретация. Другой взгляд – это надлежащий выход российских военных сил из Грузии. И, насколько мне известно, это в той или иной степени было достигнуто.

Большинство европейцев сказали бы, «Саакашвили грубо ошибся, начиная эту войну, даже если Россия и провоцировала их». Он потерпел роковое поражение, и результаты войны не могут быть отменены. Бывшая территориальная целостность Грузии потеряла какое-либо значение. Теперь он (Саакашвили – Е.Б.) должен побеспокоиться о новой территориальной целостности Грузии. Дипломаты продолжают говорить о старой территориальной целостности Грузии, но эти разговоры бессмысленны.

- ЕС обычно считают мягкой, нормативной силой. Между тем говорят, что Россия руководствуется жесткими принципами realpolitik. Утверждается, что эти две силы по сути дела не могут иметь никаких общих точек взаимодействия. Согласны ли вы с тем, что Россия, будучи такой, какой она является сегодня, победит?

- Думаю, что восприятие в мире России и ЕС и ценности внутренней политики на самом деле очень разнятся. В конце концов, совершенно очевидно, что ЕС не станет менять ценностных взглядов своей внутренней политики из-за поведения России.

Один из докладчиков на конференции сказал, что ЕС должен реально смотреть на вещи. ЕС должен руководствоваться своими экономическими и энергетическими интересами, но вместе с тем должен стремиться к тому, чтобы Россия перестала быть агрессивной в отношении своих соседей.

Думаю, что ЕС должен придерживаться более твердой позиции, чтобы Россия не думала, что она может вести себя как местный гегемон. Надо показать, что ЕС не будет уважать Россию, если та будет поднимать угрожающий шум относительно защиты своих граждан, как бы там ни было.

- Несомненно, дискуссии об отношениях ЕС и России являются ценными, но в них не хватает одного существенного элемента – приведения конкретных рычагов, с помощью которых ЕС мог бы оказывать воздействие на Россию. Может быть, вы можете назвать такие рычаги?

- Очень мало прямых рычагов. Важно подчеркнуть, что сама Россия должна решить, чего она хочет, где она хочет находиться и какая экономика ей нужна. Конечно, когда цена на нефть достигает 150 долл. за баррель, России очень выгодно говорить: «Пусть весь мир идет к черту. Мы – Россия и у нас все карты!»

Но как только цена на нефть падает ниже 50 долл., когда известно, что вся российская индустрия, за исключением сырьевого сектора, не может конкурировать, и когда рецессия и падение стандартов жизни становятся очень актуальны, тогда Россия должна подумать об этом побольше.

Это долго длящаяся игра и никто не знает, когда российская политика в той или иной мере изменится. Но если Россия попадет в нестабильное экономическое положение, тогда что-то должно измениться. Конечно, мы можем опасаться, что, став экономически слабой, Россия станет и очень националистичной, разовьются ксенофобия, паранойя и протекционализм.

С другой стороны, возможно, сегодня экономический кризис заставит тех, кто называет себя в России модернизаторами, работать быстрее и в международном масштабе. Нельзя сказать, что это происходит именно сейчас, но именно в данное время ЕС должен постоянно работать с Россией, чтобы направить ее мнение в этом направлении.

- Еврокомиссия только что подписала соглашение о партнерстве с Россией. Если смотреть на перспективы России, не будет ли эта новая инициатива считаться еще одним Троянским конем в так называемом ближнем зарубежье России?

- Новые предложения по Восточному партнерству – это позитивное усовершенствование старой политики соседства. Одновременно это является и примером того, как новые члены ЕС могут оказывать влияние на создание важной политики ЕС. Польша иногда жалуется, что ее в Брюсселе игнорируют. Но в данном случае эта жалоба не верна. Говоря о реакции России, в одной из выпускаемых там газет уже появлялись жалобы на то, что Евросоюз толкает Россию к Азии.

На мой взгляд, для ЕС очень важно укреплять свою политику соседства, чтобы Россия поняла, что есть определенные ценности и институции, которые могут действовать и в другой части Европы. Евросоюз хотел бы, чтобы Россия как партнер сотрудничала с другими странами в Восточной Европе.

Согласно предложениям по Восточному партнерству, предполагается возможность участия в этом третьих стран. Она в основном и предназначена для России и, скорее всего, для Турции. Если бы договорились, что третьи страны, как если бы и Россия, могли бы конструктивно присоединиться к этой политике, то нашлись бы полуоткрытые двери. Или, как сказал бы Петр Великий, «полуоткрытое окно в Европу». С другой стороны, Россия может сказать, что она отказывается от того, чтобы ее «трактовали как Молдавию». Восточное партнерство на самом деле будет довольно субтильным дипломатическим делом.

- Вы работаете в институте, лозунг которого – «Думать вперед Европы!» Так какой будет Европа, скажем, через 20 лет?

- Думаю, что нынешняя экономическая система ЕС достаточно зрелая для того, чтобы в будущем можно было ожидать только эволюционных поправок. Однако нынешняя внешняя политика ЕС достигла только средней или даже, скорее всего, более ранней фазы развития. ЕС должен повзрослеть. В течение этих 20 лет мы должны много достигнуть.

- А через 20 лет ЕС вообще будет существовать?

- Да, он стоит довольно твердо, хотя иногда достаточно хаотичен. Самый большой вопрос на 20-летие – сколько стран тогда будет в составе ЕС? Я бы ответил – 35.

- Вы были послом ЕС в СССР и потом в России. Если смотреть с перспективы сегодняшнего дня, с какой Россией легче договариваться?

- Я работал там в последние годы правления М.Горбачева и первые годы правления Б.Ельцина. Это два совершенно разных лидера и две разные системы с революцией посредине.

Советский Союз был одно время закрытой и разрушающейся коммунистической системой во главе с М.Горбачевым, который не знал, что делать. Между тем первые годы Б.Ельцина были своего рода революционным хаосом. Было очень интересно тогда там находиться, но вместе с этим это было время, когда никто не мог сказать, где через шесть месяцев эта страна будет. Работать в течение этих двух периодов значит попытаться понять, что же происходит. Тогда это было почти невозможно. Теперь же - просто очень трудно…