Аудрюс Буткявичюс: “Даже я испытал стыд за Горбачева”

Политтехнолог, готовивший “цветные революции”, рассказывает о психологических войнах в Литве и России.

(Печатается в сокращении)

Аудрюс Буткявичюс - первый министр охраны края Литвы – практик “цветных” революций, приложил руку к созданию сценариев “оранжевой” революции на Украине и “революции роз” в Грузии. Корреспондент "Экспресс-недели" беседует с ним о том, как психологические войны велись в Литве и России и где эти технологии используются сегодня.

- Что вы думаете о митингах российской оппозиции? В России грядет революция?

- Думаю, говорить о каких-то серьезных акциях российской оппозиции не приходится. Этот променад норковых шуб ничего общего с революционным протестом не имеет, как и акции тех сытых ребят, которые черт знает какими деньгами оплачивают этот поход против власти.

(...)

В Литве тоже был похожий синдром, когда любимцы публики были восприняты обществом как спасители отечества. В результате А.Валинскас со товарищи пришли в парламент. Эта акция, в результате которой группа шутов в Литве прошла в сейм, предшествовала процессам, прошедшим потом в других странах. Российские клоуны тоже пытаются отхватить свой кусок, изображая из себя политиков.

- Оппозиционеры в России действуют по рекомендациям Джина Шарпа – автора технологий “цветных” революций, которые вершились по его модели свержения действующей власти методами гражданского неповиновения? Кстати, одно из его требований, чтобы мальчики и девочки выходили на митинги в белых рубашках - на них лучше видна кровь…

- Точнее, по тем обрывкам из книг Г.Шарпа, которые они выковыряли, как изюм из пирога... Мне обидно, что эти нелепые метания подаются как “революция по Шарпу”. Шарп создал модель гражданского неповиновения, основанную на идее, что любая власть держится на согласии людей сотрудничать с ней. Как только люди перестают сотрудничать с властью, она превращается в ничто! Кроме того, власть должна контролировать “источники власти” - быть легитимной: царь от Бога, а президент демократически избран.

(...)

- После Песенной революции и восстановления независимости ваш опыт не востребован в Литве. Что, нет пророка в своем отечестве?

- Я был и остался ревностным сторонником государственной независимости и в иностранной политике, и в экономике, когда большинство попавших во власть людей просто искали другого хозяина... Конфликт был неизбежен! Да, я был против вступления Литвы в ЕС и тем самым против уничтожения национального бизнеса. Невооруженным глазом было видно, что это вступление превратит нас в рынок сбыта чужих товаров, а наших людей – в “обслуживающий персонал” зарубежных компаний. Так как я отстаивал свои взгляды активно, “по-военному”, в том числе используя свои умения в “психологической войне”, то стал опасен... Например, был против продажи Мажейкского нефтекомбината американской оффшорной компании... Как вы понимаете, денежные ставки были слишком неравны, и мои бывшие друзья, ставшие холопами иностранных “инвесторов”, начали использовать государственные институты против меня... Кроме того, я очень хорошо знаю, от чего у власти дрожат коленки...

(...)

- А когда вы написали свой первый подобный сценарий?

- В 1989 году, когда мы начали привозить в Литву из Сибири останки политзаключенных и ссыльных. Как медик я сконцентрировался на исследовании возможностей человеческой психики, и в своем мединституте, наверное, был единственным студентом, который с огромнейшим удовольствием участвовал во всех делах военной кафедры. Она открыла мне доступ к закрытым архивным материалам, и я стал изучать технологии психологической войны, которые не разрабатывались в СССР, но материалов по которым было накоплено немало.

(...)

Я искал не информацию, мне были нужны эмоции людей, которые должны были испытать шок, боль, осознание масштаба потерь сталинского времени. У меня было много русских друзей, сподвижников, вместе с которыми мы готовили атаку: для меня русские и коммунисты - это разные понятия. И вот возникает идея: необходима экспедиция в Сибирь. Для Литвы, в которой так силен культ предков, так развита кладбищенская культура, из которой вывезено столько людей, экспедиция на места гибели соотечественников обретет особый смысл и станет мощным эмоциональным потрясением. Мы спланировали логику этой атаки, наметили, откуда будем привозить тела погибших, где и как будем их хоронить. В 1988 году Литовская организация политзаключенных и ссыльных обрела официальный статус – в ней к этому времени состояли 140 тысяч человек, и все мероприятия “Саюдиса” основывались на нашей анкетной базе. Ведь “Саюдис” был создан профессорами, кандидатами наук, которые брезговали черновой организационной работой, считая, что не царское это дело, их забота - соглашаться или нет, чтобы какие-нибудь парни из Каунаса выполняли их поручения. И мы создали организацию, которая привлекла к себе огромнейшую массу людей. Я тогда понял, что моя политическая сила - организационные способности. Мы выстроили событийный скелет “Саюдиса”, который должны были строить наши психологически и эмоционально мотивированные люди.

(...)

- Вы хотите сказать, что КГБ не сыграл никакой роли в создании “Саюдиса”?

- Конечно, изначально была - когда они создавали группу в поддержку Горбачева и перестройки. Ведь сначала организация и называлась “Саюдис в поддержку перестройки”! Я не хочу называть фамилии, но мог бы доказать, что немало людей, которые в то время были на виду, имели очень и очень тесные связи с КГБ. Вообще думать о КГБ, о Советском Союзе, о коммунистической партии как о монолитных образованиях глупо. Ведь и избрание Ельцина президентом России в 1991 году - результат государственного переворота, такого же, как смена власти после смерти Сталина, как смещение с поста Хрущева. Уже в 1988-м, работая с людьми из “Мемориала”, я понял, что рычаги силы надо искать в Москве, тем более, что к тому времени у меня появилось очень много русских друзей: одни и сегодня еще во власти, другие уже ушли. Но я вам рассказываю другую историю - про истоки “Миссии - Сибирь”. Останки сосланных в Литву нам привезли военные летчики на военном самолете, то есть организованная нами атака имела и российскую составляющую. Просто так самолет не подадут - нам очень сильно помогали люди из окружения Ельцина. Они хотели видеть Литву эдаким ледоколом, способным протаранить главную опору тогдашней власти - коммунистическую партию.

(...)

- А потом была другая акция - против советской армии 13 января?

- Не я же притащил сюда Варенникова, не я командовал советскими войсками, отдавая приказы атаковать здания в мирном городе, не я пригласил зарубежных журналистов…

(...)

КГБ пригласило, они просто хотели показать совсем другую картинку. А председатель КГБ СССР Крючков позволил им завезти в Литву сателлитные тарелки для показа всего происходящего в “реальном времени”. Кстати, он сам мне про это рассказал в 1995 году в Москве...

- Если так, то по теории вашего же учителя Шарпа именно КГБ и советам меньше всех нужна была гибель людей…

- Ну кто - я дал приказ выводить танки, бронемашины в город?! Я дал команду “Альфе”?! Напротив, я приложил множество усилий, чтобы никто нас не мог обвинить в том, что мы причастны к насилию. Мы сняли с охраны границы тысячу из двух с половиной тысяч пограничников и бросили их в Вильнюс, используя их как войсковые подразделения в решении разных задач. Одна застава получила задание удерживать телебашню: они должны были приложить все усилия, чтобы без оружия сопротивляться советским вооруженным солдатам, пытавшимся ворваться внутрь. И пограничники выполнили задание. А до этого я сам лично проверял, нет ли у кого-нибудь из них со страха какого-нибудь ножа или петарды.

(...)

- Вы лично обучались у Шарпа?

- В 1994 году я поехал в Великобританию на учебу в Королевском колледже департамента военного образования. Там я прошел очень интересные курсы военной академии, и вдруг мне звонит Шарп – мы были с ним уже знакомы до этого - судьба!

(...)

13 января весь мир наблюдал, как американцы атаковали Ирак, но события в Вильнюсе перебили интерес к событиям в Ираке во многих странах. 13 января целью нашей атаки в действительности была западное общество. Когда я за рубежом встречался с политическими и общественными деятелями, они высказывали опасения, что мы можем помешать Горбачеву - их обуревал страх, что Советский Союз, империя могут возродиться. Все свои надежды они связывали с красавцем Горбачевым, который с экранов долдонил об общеевропейском доме, нес другую ерунду, и нас на Западе воспринимали чуть ли не как террористов. Но трансляцией из Вильнюса мы атаковали западное общество: воспитанное на мифах о демократии, оно не могло не отреагировать на события в Вильнюсе. Прежде чем принять решение, я пытался смоделировать ход мыслей противника: не посмеют же они использовать пушки в городе! Но я ошибся - они посмели - стреляли из танкового оружия холостыми снарядами, но зритель на телеэкране не видел, что их снаряды были холостыми. Они превзошли все мои самые богатые фантазии о том, что они могут сделать. В 1995 году в разговоре Крючков сказал мне: “Враги нас обманули. Ты знаешь, сколько было предателей!” Сегодня я могу его понять гораздо лучше, чем тех, кто сейчас находится у власти в Литве. Да, мы воевали, да, мы были врагами, но каждый из нас защищал свои ценности и готов был погибнуть за них. А вот компания, которая сейчас пришла к власти, - это совсем другие люди, для них главное - урвать себе побольше материальных благ.

- Какова была роль Горбачев во всем этом?

- Он не спал, и этому есть много доказательств. Есть мемуары Крючкова, в которых прямо сказано, что Горбачев принимал решения во время январских событий.

(...)

Я не знаю, вербовали ли Горбачева, но думаю, что он купился на славу, а затем сделал множество таких шагов, что пути назад не было. Я не русский, и никаких отношений с Российским государством у меня нет, но даже я испытал стыд за Горбачева - стыд за человека, который был моим врагом. Ведь иметь достойного врага – это подтверждение, что ты и сам чего-то стоишь. Но когда ты видишь такую дешевку - бывшего президента, который не может даже свой юбилей отпраздновать у себя в стране... Он уничтожил не только страну, но и надежду русских, он воевал и против нас.

Беседовала Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ.

(Окончание беседы в следующем номере)

На снимке: миссия Горбачева в Вильнюсе в январе 1990 года, когда он “пытался отговорить” литовцев от борьбы за независимость не увенчалась успехом. (AP Photo/Victor Yurchenko).

“Экспресс-неделя” № 25, 21 июня 2012 года