Нельзя, чтобы умами овладевали идеи, замешанные на ненависти

Нынешний год в Литве объявлен “Годом памяти жертв Вильнюсского гетто”. 70 лет назад немецкие нацисты и их местные пособники приступили к массовому уничтожению евреев.

Вильнюсское гетто было ликвидировано 23 сентября 1943 года. Однако до освобождения города советскими войсками преследования и убийства тех немногих, кто уцелел, продолжались. Сегодня мы беседуем с одной из последних свидетельниц тех событий, узницей гетто и участницей Объединенной партизанской организации, библиотекарем Вильнюсского института идиш Фаней БРАНЦОВСКОЙ.

- Нынешней молодежи, наверное, трудно себе представить, что такое гетто?

- Я часто встречаюсь со школьниками, провожу уроки памяти. Веду курсы идиш. Мы обязательно посещаем район гетто, мемориал в Паняряй, кладбище в Судервес, партизанскую базу. И всякий раз все труднее объяснить детям, как все было и почему. В нынешнем году учителя истории литовских школ поедут в Израиль, где их встретят представители Виленского общества памяти узников гетто, чтобы посетить мемориал памяти Яд ва-Шем. Дети одной из вильнюсских школ готовят сейчас спектакль о гетто, который они собираются поставить по книге Григория Шура “Евреи Вильно. Хроника 1941-1944 гг.”

- Насколько мне известно, у этого дневника, который Григорий Шур вел день за днем, фиксируя все события в гетто и вокруг него, необычная судьба.

- Хроника сохранилась благодаря мужеству сотрудницы университетской библиотеки Оны Шимайте, впоследствии награжденной званием Праведника мира. Она была знакома с Григорием Шуром много лет, как могла, помогала его семье и другим узникам гетто. По ее настоянию и с ее помощью (женщина приносила ему бумагу и чернила) Шур вел свои записи до того, как его отправили дальше в концентрационный лагерь Штуттгоф, где он и погиб. Оне Шимайте удалось спасти дочь своего друга, а сама она за помощь евреям была арестована и отправлена в концентрационный лагерь в Германию. Бесстрашной женщине удалось выжить. После войны она переехала во Францию, откуда и сообщила дочери Шура, где, под какими половицами спрятала рукописи отца. Григорий Шур долгое время жил в Польше. Ему было тяжело писать по-русски, и тем не менее он не стал вести свой дневник на идиш, так как не был уверен, что уцелеет кто-нибудь из тех, кто владеет этим языком. Он очень хотел, чтобы будущие поколения знали, что произошло. В итоге его книгу издал двоюродный брат сначала на русском языке, потом на немецком и иврите. Ее издали в Голландии и наконец в Литве. Свое описание жизни и страданий евреев Григорий Шур закончил событиями в рабочем лагере “Кайлис”, который после ликвидации гетто еще функционировал, но в итоге его обитателей постигла общая участь. После отправки обитателей гетто на фабрику смерти в Паняряй сохранились три места, где вильнюсские евреи еще могли находиться, где требовались рабочие руки. Это были меховая фабрика “Кайлис”, лагерь на улице Субачяус, включающий два больших здания, построенных в начале прошлого века бароном Гиршем для еврейской бедноты, и находившийся недалеко от них авторемонтный парк, а также госпиталь. Людей отсюда постоянно вывозили, а последнюю тысячу человек расстреляли в Паняряй 5 июля 1944 года. Уже через неделю город освободили советские войска.

- Пожалуй, самыми зверскими, не поддающимися никакой логике были так называемые акции уничтожения детей. Они проходили как в гетто, так и в трудовых лагерях?

- Мне довелось слышать (я уже в это время ушла из гетто в партизанский отряд), что накануне ликвидации малолетних узников вывезли для медицинских опытов. Люди рассказывали, что на кладбище привезли целый грузовик окоченевших маленьких тел, которые зарыли в яме. По какой-то непонятной логике евреев, умерших в гетто, хоронили на кладбище. Одну из самых ужасных детских “акций” описал в дневнике Григорий Шур. 27 марта 1944 года в блоки, где жили рабочие с семьями, нагрянули гестаповцы с литовскими полицейскими. Эсэсовец Рихтер составил списки всех детей, проживавших в квартирах, зачем-то разделив их по возрасту на три группы: до 13 лет, от 13 до 16 и старше 16 лет. Поскольку он постоянно проводил разнообразные проверки, которые называли “аппелями”, ни дети, ни родители особенно не встревожились. В тот ужасный день детям сообщили, что их везут в госпиталь на медицинское освидетельствование. Родителей же отправили на работу на час раньше обычного. Мамы умыли, приодели своих детей, чтобы “показать их доктору”. Когда основную группу ребят отвели в госпитальный блок, появилось несколько грузовых машин с особым отрядом из местных полицейских, которые буквально забрасывали детей в кузов. Так же поступали с больными, которых выносили из госпиталя. Отчаявшихся матерей или отпихивали, или прикладами забивали на месте. Некоторым детям удалось спастись бегством, выпрыгнув из машины, и они возвращались в лагерь, где их пытались укрыть. Некоторые выпрыгивали из поезда, везущего их к месту смерти в Паняряй. Но этих, сильно покалеченных, доставляли немцам окрестные жители… Тяжело раненных мальчика и девочку, лежавших во дворе гестапо, один эсэсовец добил ударами сапога по головам. Среди отправленных на “фабрику смерти” детей был и сын хроникера тринадцатилетний Аарон.

- Когда людей стали переселять в гетто, они понимали, что обречены?

- Старшее поколение первое время отказывалось верить, что немцы, культурная нация, могут так себя вести. Ведь они не поступали так в Первую мировую войну, когда захватили Вильнюс! В Каунасе будущих обитателей гетто предупредили за несколько недель, и люди стали собираться. В Вильнюсе после принятия ряда антиеврейских приказов, введения отличительных знаков, запрета на посещение магазинов и хождения по центральным улицам, обложения контрибуцией в размере 5 миллионов рублей от общины потребовали отправить на принудительные работы около полутора тысяч человек. Больше их никто не видел. А после того, как 31 августа, в день “большой провокации” пронесся слух, будто кто-то где-то стрелял в немцев, 6 сентября евреев в течение суток решено было переселить в гетто, под которое были отданы кварталы в центре Старого города. Здесь собирались на первое время разместить несколько десятков тысяч человек. Люди прибывали практически без вещей. Некоторые еще думали, что хотя их и изолируют, но все же сохранят какие-либо условия для работы и существования. Ведь рабочие руки были нужны. Тогда никто не знал, что выселение евреев в гетто преследовало одну цель - планомерно и рационально организовать их уничтожение. Вскоре стали пропадать десятки, сотни людей. Одна учительница, которую вывезли якобы для работ, вернулась с простреленной рукой и рассказала, как ей удалось спастись после расстрела. Ей не хотели верить. На самом деле в Паняряй начали расстреливать людей еще в начале июля 1941 года, убийства продолжались по 5 июля 1944 года. Сюда привозили евреев из Польши, Чехословакии. Однажды привезли группу евреев из Праги, которым объяснили, что они едут работать в швейных мастерских. Некоторые прихватили с собой швейные машинки и спрашивали: “Что это за город - Панары?” Некоторых действительно вывозили на работу в лагеря в Эстонию, где в итоге их ждала та же участь. В Эстонии погиб мой отец, мать убили в Латвии, сестру - в концлагере Штуттгоф.

- Однако не все были готовы смириться с такой участью?

- В начале 1942 года многие молодые люди, и я в том числе (мне тогда было 20 лет) решили оказывать сопротивление палачам и в случае чего защищаться. Была создана Объединенная партизанская организация ФПО (“Фарэйниктэ партизанен организацие”). Начальником ее штаба стал Ицик Витенберг. В целях конспирации нас не ознакомили со структурой организации. Рискуя жизнью, работающие в городе в оружейных мастерских рабочие по частям приносили оружие в гетто, здесь собирали гранаты, автоматы, делали коктейли Молотова. В Вильнюсе трубочистами были в основном евреи. Они, естественно, могли ходить по чердакам и крышам и доставлять необходимые для оружия детали. Один из командиров отделения ФПО Самуил Каплинский (к слову, он учился у моего отца в профтехникуме), до войны работавший на городской водонасосной станции, хорошо знал все подземные коммуникации и использовал коллекторы ливневой канализации для доставки оружия. Руководству штаба удалось наладить контакты с антифашистским подпольем и партизанами. Решался вопрос: уходить к партизанам сразу или с началом ликвидации гетто, которое, как предполагали, было не за горами, организовать вооруженное сопротивление. В июле 1943 года кто-то выдал городских подпольщиков и Витенберга. Каплинский и его группа сумели на время отбить его у полицейских гетто и спрятать. Руководство гетто боялось, что под удар будут поставлены жизни всех обитателей гетто, которых тогда насчитывалось свыше 20 тысяч. Тогда Виттенберг сам сдался немцам, и его увели в гестапо. Мне хочется верить, что он избежал пыток. Ведь у него был припасен цианистый калий. Членам подпольной организации оставаться было небезопасно. Нас вывел из гетто Самуил Каплинский. А оттуда у нас был только один путь – в партизаны. В день ликвидации гетто Самуилу удалось вывести 130 человек и тем спасти их от неминуемой смерти.

- Самое ужасное, наверное, то, что вырывавшиеся из гетто очень редко могли чувствовать себя в безопасности и опасались за свою жизнь зачастую из-за недоброжелательности местного населения. Поэтому, видимо, история со списком Шиндлера - человека, преследовавшего свои интересы, получила такой резонанс и стала одной из самых известных голливудских историй?

- Возможно, он не герой. Использовал труд нескольких тысяч людей. Но тем самым и уберег их от гибели. С современной точки зрения очень трудно оценить деятельность тех людей, которые помогали попавшим в беду евреям. Всегда можно спросить, почему не сделал больше? На самом деле каждый, кто хоть чем-то помог загнанным, поставленным в немыслимые с точки зрения современного человека условия людям, достоин доброй памяти. Например, идея создания отдельного еврейского рабочего лагеря для обслуживания авторемонтных мастерских в домах по улице Субачаус принадлежала начальнику авторемонтных мастерских офицеру вермахта майору Карлу Плагге. Таким образом он спас “своих” евреев от гибели в то время, когда шла подготовка к ликвидации гетто. К тому же он постоянно объяснял начальству, что присутствие детей и жен в лагере положительно влияет на производительность труда. Он нашел также возможность трудоустроить и женщин. Во время печально известной “детской акции” он помог укрыться нескольким детям. В июле Плагге предупредил рабочих, что лагерь передан в ведение СС и будет эвакуирован. Зная, что такое “эвакуация”, многие успели спастись. С одним из спасенных мальчиков, который теперь живет в Канаде, Плагге после войны переписывался. Несколько писем оказались у меня, я передала их в музей города Дармштадт. По ходатайству спасшихся благодаря майору бывших заключенных лагеря институт Яд ва-Шем присвоил ему звание Праведника и в городе, где он жил, установлена мемориальная доска. Некоторым кажется, что этого мало. На деле спасали чужие жизни те, кто сохранил человечность и духовность: учителя, верующие люди, ксендзы, священники. Ведь помимо всего прочего спасенных от смерти еще надо было кормить и содержать. Были и страшные вещи - некоторых, кто не мог платить, выдавали гестапо. Такова жизнь. Люди, независимо от национальности и веры, бывают очень хорошими, а бывают и плохими. Самое страшное, когда ими овладевают безумные идеи, замешанные на ненависти. В 9-й форт в Каунасе везли евреев из Франции, Германии, других стран буквально до первых залпов приближающейся Красной армии.

- Жизнь хотя бы частично компенсировала вам потери и лишения, перенесенные в молодости?

- С моим мужем мы познакомились в партизанском отряде, хотя в довоенное время, как выяснилось, жили по соседству. Его уже нет на свете. У меня две дочери: одна живет в Вильнюсе, а другая - в Израиле, а также 6 внуков и 5 правнуков. Скоро, надеюсь, и правнуков будет полдюжины. У них все хорошо, и я хочу верить, что никому на земле больше не доведется такое испытать.

Галина АФАНАСЬЕВА

P.S.: Фаня Бранцовская несколько лет назад за свой крупный вклад в дело примирения немцев и евреев была награждена орденом Германии “Крест за заслуги”.

“Экспресс-неделя” №32, 8 августа 2013 года.