Линас Бальсис: “Я ошибся в ожиданиях”

Парламентарий, председатель Партии зеленых Литвы Линас БАЛЬСИС о цинизме в политике, причинах своего ухода из советников президента и о том, что принесет Литве сланцевый газ.

- Вы были главным советником и главой пресс-службы, пресс-атташе президента Литвы Дали Грибаускайте, но неожиданно для всех оставили должность и ушли. Почему?

- Основная причина ухода - разочарование в политике, которую вела президент. Наши взгляды на то, что важно для страны, государства и общества, разошлись. В первую очередь это отношение к строительству Висагинской атомной станции. Ведь когда президент шла на выборы, а я участвовал в ее предвыборной кампании и как советник, и как единомышленник, мы шли под антиатомными лозунгами. Мы тогда говорили, что новую атомную станцию строить не нужно - тогда это был проект “Leo LT”, что можно обойтись возобновляемыми источниками электроэнергии. В общем, Грибаускайте тогда была очень “зеленая”, что мне и импонировало в ней. “Зеленые” идеи мне всегда нравились. Вот эта перемена в президенте и стала одной из причин моего ухода. С другой стороны, у президента не было ясного видения, куда должна идти страна, какую страну она как политик хочет видеть. Я открыто сказал президенту в присутствии моих коллег, что не могу быть хорошим пресс-атташе, так как наши взгляды разошлись. Можно было бы, конечно, сидеть и дальше - место престижное и хорошо оплачиваемое: где-то cемь тысяч литов зарплата плюс надбавки. Но я всегда старался все делать честно и хорошо, начиная с репортажей и заканчивая любой другой работой, так что оставаться было бы непрофессионально и нечестно. А говорить то, во что ты не веришь, было бы вообще катастрофой - люди и другие журналисты увидели бы, что я говорю не то, что думаю, неубедительно, а это уже непрофессионально. Так что причина была не личная.

- Хотелось бы конкретных фактов…

- Встречаясь во время предвыборной кампании с пенсионерами, например, общества “Бочю”, в котором состоит много уважаемых людей, бывших ссыльных, заключенных, мы обещали, что ни в коем случае не будем урезать пенсии. Но мы их урезали. Перед выборами у нас были планы по всем вопросам советоваться с широкой общественностью, чтобы принимать взвешенные решения. Это я предложил внести в предвыборную программу президента обещание созвать советы экспертов, в которые вошли бы не только штатные, но и внештатные, общественные советники, которые могли бы вырабатывать объективные и профессиональные решения. Но таких советов так и не случилось: шаг за шагом забывались все обещания. Наверное, я просто ошибся в своих ожиданиях: я верил, что что-то можно будет изменить, что-то сделать на благо людей, ведь Грибаускайте оставляла впечатление человека решительного, желающего что-то изменить. Но даже в сфере борьбы с коррупцией, на волне которой она пришла во власть, ничего не было сделано - сколько теневых олигархов посадили, сколько нашли?! Никого! А разве есть результат в сфере правоохраны и правосудия, за которую отвечает президент? Нет, ничего не решено, ни одного дела не заведено.

- Как вы думаете, осознают ли парламентарии тот вред, который может нанести экологии Литвы добыча сланцевого газа?

- Многие понимают, ведь мы довольно много дискутируем на эту тему, в парламенте состоялось несколько конференций на эту тему, на них могли прийти все желающие, об этом пишут в газетах, то есть у всех депутатов была возможность получить исчерпывающую информацию. Так что думаю, у моих коллег эта информация есть, только является ли она решающим фактором при принятии решений? В этом я стал сомневаться перед последним голосованием, когда принимался закон о недрах и углеводородах. Думаю, что парламентарии подчас принимают решения, руководствуясь другими – политическими мотивами, основанными не на объективных аргументах о вреде, который могут нанести такие разработки природе, питьевой воде, почве. Когда мы готовили этот закон, я как председатель Партии зеленых Литвы уже понимал, что технология гидравлического разрыва при добыче сланцевого газа должна быть вообще запрещена в Европе и Литве. Уже достаточно эмпирического опыта США, где ученые с помощью множества исследований доказали, что эта технология наносит вред и необратимо повреждает недра земли. Необратимо! Потому что разрыв в недрах, произведенный с помощью закачанных в скважину под давлением растворов высокотоксичных химикатов, уже никогда не зарубцуется, не сойдется, напротив - будет продолжать расширяться.

Объективные и честные выводы рабочей группы, созванной из наших ученых, свидетельствуют, что гидроразрыв необратимо повреждает подземный каркас земли и ее недра на большой глубине. Ведь половина закачанной в скважину водяной токсической жидкости разрыва пласта остается в земле, в скважине. Трещины, появляющиеся на глубине двух километров, по мнению и европейских, и американских ученых, за двадцать-тридцать последующих после гидроразрыва лет могут расшириться и подняться до уровня грунтовых вод, то есть до природных резервуаров, в которых хранится питьевая вода, и тогда токсические элементы попадут в питьевую воду - в ту самую, которая во всем мире признана водой самого высокого качества. Половина закачанного раствора остается на поверхности земли: он извлекается из скважины вместе с нефтью и газом, отделяется от них и хранится в специальных резервуарах.

- Каков размер территории, на которой в Литве можно добывать сланцевый газ и нефть?

- Добычу нетрадиционных углеводородов можно вести в Литве на территории 15 тысяч квадратных километров, то есть на четверти территории Литвы - на территории всей Жямайтии. А это значит, что по этой технологии на каждом квадратном километре должно буриться 5-6 скважин. То есть если окинуть взглядом окрестности, он обязательно “споткнется” о башню для бурения - о маленький заводик для бурения скважин. Ведь у каждой скважины необходимо возвести маленькую электростанцию, а также проложить площадку для хранения откачанной ядовитой воды, загрязненной не только химическими веществами, но и натуральными радиоактивными материалами, извлеченными с глубины. Очистить эту воду уже невозможно. Эти ядовитые отходы в Америке какое-то время хранятся в открытых бассейнах и испаряются. Потом загружаются обратно в автоцистерны, закачиваются в отработанную скважину и захораниваются. Американцы спокойно запускают эти яды обратно - и что творится у них в Пенсильвании, Северной Дакоте, Техасе? Сначала там начинается экономический рассвет - появляются новые рабочие места, бурятся скважины, а когда газ через пару лет кончается, компания уходит с этой обезображенной земли, на которой остаются ямы пробуренных скважин и ядовитая вода.

Министр окружающей среды В.Мазуронис говорит, что это все неправда: на расположенных рядом пастбищах коровки пасутся. Но он, видимо, не хочет читать выводы американских ученых о том, что через пару лет эти коровки начинают чахнуть, болеть, у них выпадает шерсть. В.Мазуронис говорит, что по новым технологиям эту воду американцы закачивают в цистерны, однако ясно, что это тоже рискованно: при перевозке ядовитых веществ может что-то произойти, что-то испариться. По статистике Агентства окружающей среды США, 7% скважин для добычи сланцевого газа имеют дефекты. Они возникают либо в результате экстремальных ситуаций, либо из-за дефектов труб, либо из-за их разрушения в процессе старения, либо под воздействием агрессивной токсической среды. Значит, из 15 тысяч скважин, которые исследовали американцы, сто с лишним оказались с дефектами - это очень серьезно. То есть газ метан в семи процентах случаев обходит все преграды - трубы, цемент - и загрязняет питьевую воду. Он попадает в водопроводы, и в таком случае воду из крана легко можно поджечь - она горит!

- Почему президент, консерваторы и часть парламентариев из других партий согласны на такие условия?

- Добыча сланцевого газа снизила цену на газ в США чуть ли не в четыре раза, но эта экономия достигнута за счет масштабов добычи – там бурятся десятки тысяч скважин, причем в основном в малонаселенных районах, в пустынях и прериях. (Кстати, штат Нью-Йорк запретил технологию добычи сланцевого газа из-за того, что в нем нет малонаселенных мест). А добыча в небольших объемах не окупает дорогостоящие энергоемкие технологии. Две западные компании недавно ушли из Польши, подсчитав, что добыча в таких масштабах им невыгодна.

Консерваторы, бывший премьер Кубилюс - автор привода “Шеврона” в Литву (он еще в бытность премьером, до объявления конкурса хвастал, что в Литву приходит “Шеврон”, который и стал единственным участником и победителем конкурса) - убеждают нас, что добыча сланцевого газа освободит Литву от “Газпрома”. Но по нашему законодательству право продавать добытый газ будет только у “Шеврона”, то естьсланцевый газ будет продавать не Литва, а “Шеврон”! А что останется Литве? Небольшой налог (около 10%) на добычу нефти и газа. То есть они выкачают наш газ, продадут его по рыночным ценам кому-то на мировом рынке, а мы получим отравленную среду и пшикю.

- Принятые парламентом поправки к законам в литовских СМИ назвали благоприятными для “Шеврона”…

- Сейм принял Закон о недрах с поправками, вдруг после второго чтения, когда парламент уже утвердил поправки, предложенные Комитетом охраны окружающей среды, внесенные представителем Партии труда Раймондасом Палюкасом. Совершенно неожиданно Палюкас - член Комитета охраны окружающей среды, в котором состою и я, предложил фактически вычеркнуть то, что решил комитет, чтобы внести условия, выгодные для “Шеврона”, которые накануне мы отвергли в комитете. Видимо, между консерваторами и Партией труда состоялись какие-то сделки, часть социал-демократов тоже присоединилась к ним, и 74 голоса было отдано за закон, полезный “Шеврону”. Из закона вычеркнули предложенный комитетом запрет хоронить в земле раствор с химическими и радиоактивными веществами, а также лимит закачиваемого объема этого раствора до 500 кубометров. Мы выбрали эту цифру, так как именно такой объем необходим для добычи обычных нефти и газа. С новыми поправками на нашей земле можно будет делать все. Зато премьер-министр Буткявичюс с удовлетворением констатировал, что теперь “Шеврон” не уйдет из Литвы и будет в ней работать.

Поправки к другому закону - об оценке влияния на окружающую среду (ОВОС) были приняты такими, какими их предложил комитет. В них немало предохранителей: и на стадии разведки, и на стадии добычи необходимо проводить эту оценку, и если обнаружится опасность загрязнения, то разведку или добычу могут остановить даже местные советы. Эти законы еще не подписала президент. Может, ей не понравится, что такую волю дали местным советам?

Даже ярый поборник “Шеврона” директор Литовской геологической службы (работа у него такая) говорит, что самое большое богатство Литвы - не нефть и не газ, а чистая вода очень хорошего качества. Так что любая угроза для этой воды несравнима с теми минимальными процентами, которые заплатит нам “Шеврон” за добычу сланцевого газа. Тем более вряд ли “Шеврон” будет продавать добытый газ намного ниже газпромовской стоимости, может быть, на один процент ниже. А мы, зеленые, предлагаем другую независимость. Во-первых, мы строим терминал сжиженного газа, во-вторых, мы можем как основной вид топлива предложить биомассу - древесные гранулы. Это не значит, что нам нужно будет вырубать и сжигать леса: биомасса производится из отходов лесной и мебельной промышленности, отходов лесничеств после чистки леса. Есть и специальные растения, кусты и травы, из которых тоже производятся твердотопливные гранулы. Сейчас наши бизнесмены экспортируют биомассу в Швецию, Данию. Почему бы ее не использовать у нас? Вот это и была бы действительно энергетическая независимость.

На снимке: Линас Бальсис на акции против добычи сланцевого газа.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ

“Экспресс-неделя” №26, 27 июня 2013 года.