Сенегал глазами клайпедчанина

Эгле из Дакара
(“Экспресс-неделя” Nr. 11 # 12 марта 2009 года)
Наш рифер (так мы называем транспортный рефрижератор, который освобождает промысловиков от улова и доставляет его по месту назначения) брал скумбрию в зоне Западной Сахары и Мавритании - их богатейшие шельфы уже полвека осваивают клайпедские моряки.

От Клайпеды до Западной Сахары
На севере Мавритании, кажется, никогда не бывает тихо. Вот и сейчас волнение явно более трех баллов, но капитан решил пренебречь запретом и начать перегрузку. В первой попытке неудача: выброска, пущенная с нашего борта, не долетела до подходящего на малом ходу траулера. Пришлось тому заходить на второй круг. И вот уже два борта на прочной связке, между судами бьется волна, а спаренные кран-балки споро перебрасывают упакованную в короба нежную скумбрию, которую просто обожают в Западной Африке. Природа этого чувства объясняется не только скудостью кошелька аборигенов, но и местной традицией ислама, отдающей предпочтение рыбе. В нигерийском порту Лагосе, где мы выгрузили первую тысячу тонн, одновременно стояло около десятка риферов и все с рыбой. А потом был нигерийский же Вари, до которого надо полный световой день - двенадцать часов ровно - подниматься вверх по великой африканской реке Нигер, Абиджан, бывшая столица Кот д Ивуара (по нашему - Берега Слоновой Кости), Нуадибу… Такие вот транспортные связи у клайпедских моряков.
И вот наш транспорт прибыл в Дакар. Столица Сенегала встретила ослепительным солнцем, крошечным островом Горэ (наши моряки называют его на русский манер Горе, ставя ударение на первый слог. Они имеют в виду его страшное прошлое перевалочной базы работорговцев - даже с проходящих мимо судов хорошо видны сооружения, весьма напоминающие загоны для скота, через которые прошли сотни тысяч невольников), полупустым портом и многочисленной делегацией представителей властей. Между строк заметим, что каждый новый борт для них - лакомый кусочек, с которого можно что-нибудь урвать, а рефрижератор с рыбой в этом плане «хлебный» вдвойне, что и подтвердили важные господа в форменных, расшитых золотыми галунами пиджаках, спускающиеся по трапу с двумя коробами ставриды под мышками. Сенегал - мусульманская страна, и здесь хорошо известно такое понятие, как «бакшиш», что можно вольно перевести как «дань». И попробуй капитан судна не дать - сразу появятся проблемы с документами, пожарной безопасностью, плавучестью и бог знает с чем. Качать права бесполезно, ни в одной инстанции белый пришлый мореход, потенциальный потомок рабовладельца, понимания не найдет.

"Белый гость" с симпатией к Литве
Среди чернокожих гостей, поднявшихся на борт, выделялся европеец, судя по цвету кожи. В колониальных прежде странах белые встречаются - топ-менеджеры, например, банкиры, туристы, наконец. Вооруженные дипломами Сорбонны и Кембриджа, выглядят обычно самоуверенно, если не сказать надменно, мелочью брезгуют, до общения с моряками не снисходят. Оказалось, что белый гость отлично говорит по-русски, мало того, он москвич, а жена его из Литвы, и здесь, в Западной Африке, он представляет интересы большой российской компании. А на суда из стран бывшего Советского Союза приходит с единственной целью - пообщаться. В Дакаре с более чем миллионным населением белая община небольшая, и та исключительно франкоязычная, поскольку еще полвека назад почти вся Западная Африка являлась французской колонией.
- Нет, мы общаемся, бываем на разных светских мероприятиях, но дружбы в нашем понимании нет, - объяснил Николай. - К сожалению, наши суда заглядывают сюда не часто, и я стараюсь не упустить случай.
На прощанье Николай любезно согласился показать мне город и окрестности. Время на это найдется, поскольку работают тут только днем с перерывом на выходные. Какой контраст с Клайпедой, где докеры заняты круглые сутки, включая воскресные дни и праздники.
Чудесным погожим утром белая "Тойота" Николая стояла возле нашего борта. Миновав проходную, машина отправилась по городским улицам. Мне доводилось бывать в разных африканских портах и скажу, что Дакар не из лучших. В центре несколько высоток - банки, офисы (филиалы известных французских и прочих европейских транснациональных гигантов), министерства, посольства…
Особняком стоят виллы европейцев - на скалистом берегу океана, продуваемые морским бризом.
Все остальное с большой натяжкой можно назвать современным, а нередко и просто жильем. Это сколоченные из старых ящиков, покрытые картоном лачуги, разумеется, без водопровода и канализации. На краю города Николай показал довольно большие поселки, застроенные одинаковыми бетонными будками, местами здесь вместо стекол использовался целлофан. Иные жилища, похоже, пустовали.
- Сейчас на солнце сорок, а в этих коробках намного больше, - объяснил мой гид нелюбовь туземцев к «благоустроенному» жилью. - Народ соглашается на эти «духовки» только в крайнем случае, когда под рукой, шутливо выражаясь, нет фанеры или картона.
На «десерт» любезный хозяин привез меня в «Золотую деревню». Деревней она зовется потому, что здесь в настоящих сельских избах (устроенных из хвороста и крытых тростником) работают ремесленники: паяют, лудят, вырезают, ваяют, выплавляют. О том, что аборигены богаты талантами, моряки наслышаны, но далеко не все представляют это на деле, и лучше места, чтобы убедиться в этом, трудно придумать. Сенегал по африканским меркам - небольшая страна, но в столице собираются лучшие мастера из более чем десятимиллионного населения, пораженного страшной безработицей. Украшений из серебра, золота (отсюда и название деревни), камня, рога, сумочек, кошелок, ремней из кожи разных экзотических животных, змей и крокодилов сотни, если не тысячи…

Особого разговора заслуживают маски. Ритуальные и обрядовые, декоративные и культовые, они сопровождают африканца с рождения и до самой смерти. В Абиджане уже более тысячи лет льют маски из бронзы, в Нигерии приходилось видеть маски из кожи и керамические, Дакар же славится деревянными. Сотни умельцев в поте лица обрабатывают дерево и в Золотой деревне.
Весь процесс проходит на глазах посетителя (а даст Аллах, и покупателя): удобным, похожим на небольшую кирку инструментом, ремесленники из большой болванки вырезают истинные шедевры: у одного из- под «резца» выходит черная Нефертити с точеными чертами лица, у другого мертвое по сути дерево выражает вполне понятные гнев и ужас… А вот здесь мастер демонстрирует прочность и надежность материала: почти готовая маска с рогами тонет в воде, а нож отскакивает, как от металла. Это железное дерево, в общем-то ныне редкое и в Сенегале. Домашнее собрание из более чем тридцати масок, привезенных из разных стран Черного континента, вызывает огромный интерес гостей.

Цеппелины по-африкански
Николай показал самый западный мыс континента, плантации дикорастущего кактуса на берегу, научил пить сладко-кислый и на удивление прохладный сок его колючих плодов, похожих на большую сливу, завез на выставку картин местных художников, которая особого внимания, судя по отсутствию посетителей, у местных эстетов не вызвала. Когда на город стали надвигаться сумерки, жара немного спала. Оставив машину на площадке, Николай повел меня в местный небоскреб - жилой дом в десять с лишним этажей. Черный привратник, лифт - все как положено. И вот мы почти на самом верху, где нас и встречает его жена из Литвы - невысокая светловолосая женщина с приветливой улыбкой.
- Эгле, моя жена, - представил женщину Николай. - Вы ведь из Клайпеды? Значит, вы земляки.
Поистине, пути Господни неисповедимы. Эгле после окончания клайпедской школы училась в Москве на антрополога, там встретила Николая и уехала с ним за границу. Последние годы они живут в Африке. Жару переносят с трудом, поэтому специально выстелили полы гранитом: он держит прохладу. С балкона открывается чудесный вид на порт, на спокойную синеву океана, на базар, который раскинулся возле порта, жилые кварталы. А на стенах квартиры - клайпедские улицы, центральная площадь, музей-аквариум…
- Моя прежняя клайпедская жизнь, как сказка. А может, больше на сказку похоже наше настоящее? - размышляет Эгле. - Несмотря на широко объявленную глобализацию, в местной действительности мало что меняется. И прежде всего из-за хронической бедности, граничащей с нищетой. О каком культурном пространстве можно говорить, если человек не имеет работы и других средств существования? Не раз доводилось выбираться за город - сельское хозяйство ведется так же, как двести лет назад. Если хотя бы несколько миллиардов долларов из тех, что тратят мировые лидеры на вооружение, вложить в местную землю, технику, агрокультуру, в Сенегале бы решили продовольственную проблему. И не только эту.
Эгле и Николай во «французской» Африке более пятнадцати лет, до Сенегала жили в Камеруне, Гвинее. Адреса диктовала компания, в которой прижился Николай. Эгле, несмотря на все старания, применения своим знаниям найти не смогла. На французском (на нем изъясняется практически все образованное население) она говорит - на улице, в магазине, с соседями по дому, но этого явно недостаточно для работы. Сидеть дома грустно, но такова судьба большинства жен иностранных специалистов. Зато, улыбается Николай, жена примерная хранительница очага, отличная хозяйка, заботливая мать. Двое детей выросли и выучились, успешно делают карьеру в России. Судя по ухоженной, уютной квартире, так оно и есть. А за ужином выяснилось, что Эгле и неплохо готовит. Чем можно удивить литовца за тридевять земель от родины? Правильно, цеппелинами, подтверждает хозяйка и подает на стол большой блюдо с ароматными колобками.
- Продукты местные, а рецепты моей бабушки из Гаргждай, что рядом с Клайпедой, - уточняет довольная хозяйка. Я не гурман, но понимаю в еде достаточно, чтобы сделать заключение: и африканские продукты в руках умелой хозяйки не уступят литовским.
За цеппелинами, кофе и сладостями по-африкански разговорились о житье-бытье, об Африке и ее народах. Их много, они разные, в государствах масса проблем, и не от хорошей жизни постоянно вспыхивают военные мятежи, а в устье Нигера отмечены случая пиратства. Но при всех трудностях народ не потерял оптимизма. Бедствуют, зарабатывая гроши уличной торговлей вразнос, но улыбаются и не жалуются на тяготы бытия. Думать о хлебе насущном начинают с детства: в порту десятилетние малыши дежурят у трапа, чтобы сбегать за колой или жареным арахисом (в Сенегале он особенно вкусен) и заработать на этом франк-другой. Обратила мое внимание Эгле и на особенности (антропологию) аборигенов. В Сенегале живут самые чернокожие и самые высокие люди на земле, в этом можно убедиться, побывав, допустим, на базаре. И среди продавцов, и среди покупателей нередки настоящие богатыри под два метра ростом, а изящные женщины гордо несут прямой стан - к этому их приучил обычай носить поклажу на голове. Как-то неподалеку от нашего рифера встал к стенке шикарный круизный лайнер, и на причал высыпали более тысячи француженок - сравнение оказалось в пользу местных красавиц. Причем, что называется, за явным преимуществом. «В Клайпеде теперь бываю редко, границы, визы, таможни - надо много времени и сил, а отпуск у Коли небольшой, - вздыхает Эгле. - Но на родину постоянно тянет. На то она и отчизна, пусть и малая».

Валерий Мокрушин, Клайпеда-Дакар