Отчего у поэта болит душа?

Так чем же живет сегодня литовский художник? Поэт Марцелиюс Мартинайтис из тех, кто относится к совестливым людям, болеющим за родной край...

(”Экспресс-неделя” Nr.32 # 6 августа 2009)

Он живет жизнью своей страны. Если многие представители культуры, по их словам, берут газеты пинцетом, то поэт М.Мартинайтис уже долгие годы - с тех пор как в юности работал в печати, имеет привычку ежедневно просматривать прессу. "Не обязательно читать все подряд, - с улыбкой говорит он. - Важно уловить в принципе, что происходит вокруг".
Журналистам поэт с гораздо большим удовольствием рассказывает о своих мыслях, а не о частной жизни, но с удовольствием признается, что единственная дочь подарила ему четырех внуков, и он их очень любит. Есть у него уже и один правнук.
Мы расположились в находящемся неподалеку от Вильнюса саду поэта, и он охотно заговорил об актуальном в наши дни, о надеждах, возлагаемых на нового президента, и о простом человеке - наивном и уязвимом, герое многих произведений М.Мартинайтиса.

В собственном пространстве

- В людях есть много нехороших качеств, которые они не могут перебороть. Ходят на службу, получают зарплату и только в магазинах пользуются правом выбора. На выборах они перекладывают свои полномочия на тех, кто сможет что-то сделать. Беда в том, что на выборах выставляются фиктивные фигуры, которые на деле ничего не могут. Политическое сознание у людей еще на низком уровне, поэтому им затейливо манипулируют. Вот почему я здесь.
- В своеобразной изоляции от общества…
- Не совсем так. У меня есть разные обязанности, так что несколько дней в неделю бываю в городе. Разумеется, необходимо знать, что происходит вокруг, но при этом иметь свой уголок, свою жизнь. В городе это не очень получается.
- Даже за закрытой дверью?
- Даже так. Может, потому, что я родился и вырос в деревне. Особенно теперь, когда Вильнюс переполнен людьми и автомобилями, там нет спокойствия. Вильнюс уже не тот, каким был лет двадцать назад, когда он мне нравился. Вечерами мы ходили гулять - было спокойно, можно было встретить кого-то из писателей. Теперь даже мысли такой не возникает.
- И прогуливающихся писателей не увидишь, все ездят в автомобилях или сидят в своих бастионах…
- Да. Люди ходят по магазинам, клерки бегают, ничего не видя вокруг. Раньше на проспекте Гядимино можно было встретить Антанаса Венцлову, Паулюса Ширвиса, Теофилиса Тильвитиса… Редакции, театры, кафе, где собирались представители богемы. Разумеется, Вильнюс для каждого свой. Я от него не отрекаюсь, но симпатическая связь между нами прервалась… Вот есть же и более крупные города, скажем, Париж, которому каким-то образом удалось сохранить свой дух… А Вильнюс…Появились "новые" богачи со своим вкусом, понятиями. Мне они неприятны. Но это и понятно - с возрастом всегда начинает казаться, что в молодости все было лучше. Так уж устроено.
- Вы давно здесь живете?
- Многие годы проводил здесь лето, потом утеплили домик и начали зимовать. Не только я бегу из города: когда-то я жил здесь один, а теперь тут целый городок. Человеку важно иметь свой кусочек земли, свое пространство. В квартире он чувствует себя зажатым. Думаю, по той же причине люди садятся в автомобили - казалось бы, абсурд, ведь пройти несколько переулков - и ты на месте, а человек едет в машине. Автомобиль словно защищает тебя, ты как будто движешься в своем домике на колесах.
- Действительно, при столь агрессивной окружающей среде инстинктивно прячешься…
- Люди ищут индивидуальное пространство, в котором было бы, как им самим кажется, лучше и красивее. Это происходит не только в Литве.

Все еще близко к земле

- Вам нравится работать на земле? Ведь в свое время вы уехали учиться в Вильнюс, а могли остаться в деревне.
- Все сельхозработы мне не чужды. Во время учебы и в последующие годы у меня не было отпуска - нужно было помогать родителям по хозяйству, отрабатывать за них в колхозе трудодни.
- А этот сад посажен вашими руками?
- Да. Видите, сколько здесь всего: две березы, елки, летом грибы растут. Такая игра: делаешь, что умеешь, на что способен, что помнишь. А город - это как фабрика.
- А здесь - настоящая деревня. Это имитация или своеобразный образ жизни?- Разумеется, имитация, фрагменты деревни.
- Участок, кажется, больше привычных шести соток…
- Да, больше. На маленькой площади мне было бы неуютно.
- А соседство похоже на то, что было в деревне в годы вашей молодости?
- Похоже, абсолютно отличается от городской жизни, где сосед живет рядом долгие годы, а ты даже не знаешь, кто он такой, только здороваешься. Здесь между людьми есть связь, поэтому чувствуешь себя защищенным. А в городской коробке ты изолирован - и духовно, и физически.
- Вы - пестователь архаической деревенской культуры, благодаря вам деревня кажется людям лучшей, чем она была на самом деле. Ведь жителям села были присущи и грубость, и материализм, и даже черствость…
- Как же не быть черствым - тяжелая, черная работа с утра до вечера. Не было таких мыслей - куда-нибудь съездить, расслабиться. Если человека забирали в армию или сажали в тюрьму, нарушался жизненный уклад всей семьи. Разумеется, когда деревня остается в воспоминаниях, она кажется другой, более возвышенной - вспоминаешь привязанность к родне, соседям, земле, животным. Если тебе плохо, на помощь придут родные и соседи. Сирот в деревне не было - если умирали родители, детей забирали крестные, братья, сестры. Жизнь была трудной, но упорядоченной.
Детский опыт фиксируется и сохраняется в памяти на всю жизнь. Это очень сильные коды, их невозможно стереть. Могу изображать горожанина сколько угодно, но это не так, хотя внешне я не слишком похож на деревенского (смеется). Но внутренние установки сохранились, и я своим творчеством пытаюсь связать старые коды с нынешним опытом - иначе культура зависает и становится никому не нужной.
Разумеется, прежней деревни нет и не будет. Честно говоря, мало кому хочется жить в такой деревне, в какой рос я. Таких самобытных писателей, как Й.Апутис и Р.Гранаускас, в наши дни трудно понять, люди просто не понимают, о чем идет речь. Поколения сменяются, как оно и должно быть…

Популярен песнями В.Кярнагиса

- Литературные критики отмечают, что вы нашли свое место в современной культуре, а многие писатели замолчали…
- Да, и по разным причинам. Перелом был внезапным, очень быстро изменились манера разговора, ценности. Были и такие, кто почувствовал себя оскорбленным.
- Для многих, видимо, было болезненно развенчание писателей, свержение с пьедестала - ведь прежде они были звездами…
- И это понятно. Писатели думали, что творят что-то особенное. Люди знали, что писатели могут между строк сказать больше, и читали. Книги издавались тиражом 10-15 тысяч экземпляров, а теперь посмотришь - пусто, ничего нет… Цензура придает литературе большую значение. И наконец - реалии непонятны. Кто понимает, что такое колхоз, что там делали с людьми, что такое трудодни и т.п. Так что писали в тех условиях, в контексте цензуры. Разумеется, были и самобытные писатели, но они живут в прошлом времени.
- Вы принадлежите к современной популярной культуры, более того, созданные на ваши стихи песни В.Кярнагиса по-прежнему популярны.
- Грань между популярным и серьезным искусством очень хрупка. А.Шабаняускас, А.Дольскис в наше время были чуть ли не объектом насмешек, а теперь их приятно слушать. Некоторые предметы поп-культуры впитывают дух времени и с годами становятся лучше.
- Интересно, что из современной поп-культуры сохранится?
- Взять хотя бы С.Повилайтиса. Когда-то я был членом комиссии песенных текстов и не любил его, а теперь мне интересно его слушать. Он выражает дух времени. Хорошо, что не пытается делать что-то новое - каким был, таким и остался. Без сомнения, из всего написанного, сделанного остается разве что 5 процентов.

Первые просветители своей деревни

- Многие писатели и представители культуры обижаются, что люди не читают книги, не интересуются их творчеством, погрязли в потребительской культуре. Но во времена вашего детства в деревне книги тоже вряд ли пользовались популярностью - люди просто жили своей жизнью, работали, растили детей… Что вы об этом думаете?
- Деревенский человек живет не в вакууме. Можно говорить об очень глубокой культуре села - фольклор, обычаи, традиции. Сельчане жили не по принципу "поработал - поел". Они жили в большой общине - родственники, церковь, проявлялись в очень широком контексте. Кроме того, человек от рождения был прочно поставлен в колею. Все знали - старший сын унаследует землю, дочь выйдет замуж, младшие дети пойдут в священники или купят землю и т.д. Человек очень хорошо знал свое место, был привязан к нему на века.
Нынешняя деградация деревни связана с исчезновением этого контекста - теперь сельчане живут одни, они никому не интересны, сидят, пьют, ругают власти. Переход в другие жизненные "регистры" - огромная трагедия. Конечно, появляются неплохие фермеры, но это уже совсем иные люди.
- Как же в таких условиях человек может стать поэтом, поехать учиться в город?
- И в деревне человек умел проявить себя - люди пели, делали красивые вещи, умели делать колеса, ткать полотно, лечить людей и скот. Разумеется, ни у кого не возникала мысль стать писателем - люди и писать-то не очень умели (улыбается). Но мы с братом, композитором А.Мартинайтисом, как-то вырвались в свет. Мы были первыми, кто уехал из нашей деревни учиться в Вильнюс.
- Как же родители вас отпустили?
- Все было бы иначе, если б не было оккупации. Когда людей начали загонять в колхозы, родители сами сказали: тебе нужно уезжать, тут ничего хорошего не будет. Страдали не обязательно зажиточные (мы были малоземельными), но и те, у кого просто был красивый дом, какое-то ремесло и т.п.
А теперь… Одним словом, структура народа внезапно изменилась, на поверхность поднялись любители наживы, которые даже не знают, что делать с богатством.
Теодора РАШИМАЙТЕ, "Экспресс-неделя"