«Венецианский купец» В.Шекспира на сцене Русского театра

Большое венецианское плавание
В Русском театре стартовал сезон осенне-зимних премьер. И самой первой свет рампы увидела впечатляющая постановка «Венецианского купца» В.Шекспира.

Если рассуждать чисто теоретически, то обращение к этой пьесе делает честь любому театру мира. Во-первых, в ней одновременно присутствуют элементы трагедии, комедии, фарса и мелодрамы, что само по себе позволяет необычайно широко раскрыть актерские и прочие творческие возможности труппы. К тому же тематически это одно из труднейших произведений великого средневекового драматурга, погружаясь в которое, трудно сказать однозначно, кого именно он поддерживает: ростовщика-иудея Шейлока, пытающегося строго следовать букве и духу взаимного договора, или весёлой толпе «милосердных христиан», легко и непринужденно, путём обмана и даже похищения дочери обводящей Шейлока вокруг пальца и оставляющей его безо всякой надежды на справедливость.

«Венецианского купца» крайне редко ставили в театре в советские годы. Можно даже сказать – вообще не ставили. Как справедливо замечает по этому поводу известный российский театровед А.Бартошевич, в СССР, стране «победившего пролетарского интернационализма» не было не только секса, но и «еврейской проблемы». А всякая попытка коснуться исторической судьбы еврейской нации встречалась с глубокой подозрительностью и, как правило, немедленно пресекалась. Именно поэтому на протяжении почти целого столетия русский театр предпочитал не касаться опасной пьесы, в которой одни видели проповедь антисемитизма, а другие — безбожную апологию еврейства. Вокруг этой темы существовал санкционированный сверху заговор молчания. Но как только общественно-политическая ситуация изменилась и полу-запрет с «Венецианского купца» был снят, сразу несколько российских театров взялись за его постановку. В частности, большое внимание привлекли разные, но, безусловно, очень интересные трактовки образа Шейлока в исполнении таких мэтров, как Александр Калягин и Михаил Казаков. Взялся за трудную пьесу и наш Русский театр. Благое намерение в принципе, как мы уже отмечали. Дерзкое - в условиях не только прошлых, но и нынешних конфликтов с инаковерующими и инакочувствующими, которыми любая здешняя национальная община периодически становилась в глазах другой – правящей – идеологии. Словом, тема, на протяжении многих веков являющаяся для Литвы весьма актуальной с большей или меньшей степенью остроты и болезненности. Справился ли с ней театр?

И да, и нет. Безусловная удача – выбор на роль Шейлока актера Эдуарда Мурашова. Он с первой минуты своего появления на сцене знает, что он – чужой, чуждый всей этой веселой и богатой венецианской «тусовке». Но он готов с достоинством нести эту «чужесть» и всеми силами пытается сотрудничать с властями, пока взамен уплаты долга его не начинают беспардонно попрекать чужеродностью и откровенно провоцировать на конфликт, который заканчивается полным унижением Шейлока под бравурные песни и пляски торжествующего венецианского «большинства». Пожалуй, лишь в работе Мурашова прослеживается эта последовательность в разворачивании одной из линий шекспировской пьесы.

Но эта лишь одна и отнюдь не доминирующая линия в режиссерской трактовке постановщика спектакля Романа Мархолиа. Что, безусловно, доминирует в спектакле – так это внешние эффекты и впечатления. Спектакль великолепно окутан изумительно точной и театрально-выразительной, поистине «шекспировской» музыкой композитора Николая Морозова. Актеры в массовых сценах радуют сложным и весьма слаженным вокалом, владением разнообразными музыкальными инструментами. Они легко двигаются и с удовольствием обживают исполинские декорации спектакля (сценограф Владимир Ковальчук) – действие пьесы разворачивается в грузовом порту, где среди мешков и поддонов ловко разъезжает даже настоящий автокар.

С видимым удовольствием носят актёры и интересные, эффектные костюмы, сочинённые художником Фагилей Сельской. Каждый из них – уже самостоятельный образ со своим характером и пластикой. Сразу вспоминается, как в аналогичные выразительные костюмы-конструкции облачались герои постановок по произведениям классической драматургии у Мейерхольда, Вахтангова, Таирова. Такого рода «упакованность» внешнего образа позволяли молодым и вполне обыкновенным, пролетарским ребятам и девчатам 20-30-х годов довольно органично буквально прятаться внутрь классического образа, как в самостоятельно выразительную причудливую раковину. Полагаю, подобные ощущения испытывают и нынешние вильнюсские актёры, занятые в постановке «Венецианского купца».

Куда хуже обстоят дело с шекспировским текстом. Лишь двум-трём актёрам удается полностью донести его смысл до зрителя. Это становится особенно очевидным, когда во втором акте в небольшой роли венецианского дожа появляется Александр Агарков. Он начинает свою речь, и всё сразу становится на свои места: и строй шекспировской поэзии, и её многосмысленность, афористичность, и хитросплетения сложного сюжета. Но совершенно очевидно и то, что это личная заслуга самого актера, а отнюдь не постановщика спектакля.

Прелестные ассоциации с молодой и незабываемой Юлией Борисовой - чувствуете, вновь вахтанговская нота – вызывает актёрская работа Людмилы Гнатенко в роли Порции. Вряд ли это сознательное подражание, ведь саму Юлию Борисову на сцене Людмила вряд ли видела по молодости лет. Но неожиданное созвучие театральных образов вполне уместно и не вызывает пародийного эффекта.

Отвечая же на главный подспудный вопрос всякого критического отклика на спектакль «Стоит ли пойти на него зрителям?», я склоняюсь к мысли, что всё же стоит. Вероятно, ни в одной другой из последних постановок, в силу разных причин, так ярко и массово не проявлены основные качества нынешней труппы Русского театра. Совершенно очевидно, что актерские силы и художественно-постановочные цеха театра готовы к выполнению очень сложных творческих задач, и театр как творческий организм находится в хорошей форме. Теперь важно, чтобы, отправляясь в очередное плавание к далеким берегам новых постановок, эту профессиональную команду каждый раз возглавлял смелый и полностью отвечающий за свои решения капитан. Тогда нам, зрителям, да и самим актерам повезет еще больше.

Татьяна Ясинская Фото Дмитрия Матвеева.
Газета «Обзор» № 48, 2008 г.