“Я первая предсказала переселение народов”

Имя писательницы, драматурга и публициста Елены ЧУДИНОВОЙ приобрело наибольшую известность после того, как десять лет назад вышел ее роман-антиутопия “Мечеть Парижской Богоматери”. По приглашению международного медиаклуба “Формат-А3” Елена приняла участие в состоявшейся в Вильнюсе встрече на тему “Мечеть Парижской Богоматери” - пророчество сбывается?” Корреспондент “Экспресс-недели” взяла у нее интервью. На наш взгляд, некоторые посылы писательницы весьма спорны. Предлагаем вниманию читателей ее точку зрения.

“Я ОТЧАСТИ ФРАНЦУЗСКАЯ ПИСАТЕЛЬНИЦА”

- Ваш роман, опубликованный в 2005 г., был переведен на несколько языков, а во Франции стал бестселлером. Вы не переехали после этого жить во Францию?

- Я живу в России, но часто и подолгу бываю во Франции, поскольку волею судеб я отчасти французская писательница. Так сложилось, что теперь во Франции для меня всегда найдется крыша над головой. Французы признали меня своим писателем, хотя я пишу на русском языке и мои книги переводят на французский.

- Что же нужно сделать русскому писателю, чтобы французы признали его своим?

- Попасть в нерв, в болевую точку и увидеть все глазами самих французов, чтобы они ощутили свою боль, высказанную как будто чужим человеком. Они увидели в книге то, что давно накипело у них на душе, страдание выплеснулось на бумагу: книга была написана так, как до этого никто не осмеливался написать.

Это сейчас ежегодно выходит какая-нибудь антиутопия про то, как ислам захватывает Францию. Но тогда, десять лет назад, я была первой. Я с очень хорошими итогами подхожу к десятилетию книги: она переведена на несколько иностранных языков, на французском была издана весной 2009-го, за несколько месяцев до массовых выступлений иммигрантов. Книга была представлена в Париже при действительно большом стечении народа, приехала даже делегация католиков из Бельгии во главе с очень решительным отцом Самюэлем, который прослыл самым неполиткорректным священником Европы. Для меня, русского человека, было совершенным шоком ощущение, когда я вдруг осознала, что для французов я действительно своя, что я и их писатель.

КАРТИНКА ИЗ АНТИУТОПИИ

О чем же книга Елены Чудиновой? Западной Европой 2048 г. правят иммигранты-исламисты. Католические храмы уничтожены, Франция живет по законам шариата, а не захотевшие принять ислам христиане вытеснены в гетто. Католики-традиционалисты из Священнического братства св.Пия X уходят в катакомбы, но горстка борцов еще пытается сопротивляться власти радикальных исламистов. Узнав о готовящейся ликвидации христианских гетто, сопротивленцы во главе с православной девушкой, уро женкой России, объединяются с христианами и пытаются вернуть Парижу его христианскую святыню - Собор Парижской Богоматери, превращенный в мечеть “Аль-Франкони”. Они служат мессу в заново освященном соборе, а затем, понимая невозможность своей победы, взрывают его.

- Что заставило вас десять лет назад выбрать эту весьма щекотливую тему? Ведь после выхода романа, кроме поклонников и французской премии “Басткон” за 2005 год, вы приобрели и недоброжелателей среди мусульман и леволиберальной общественности…

- Я думала о русских делах и меня потрясло событие 11 сентября в Нью-Йорке. Я не верю в конспирологию и думаю, что самолеты на башни торгового центра направляли исламские фундаменталисты из “Аль-Каиды”. Конечно, на меня очень подействовал теракт на Дубровке во время мюзикла “Норд-Ост”. Затем, когда книга была уже в компьютере, я увидела захват детей в Беслане. Этот ужас вся Россия сутками переживала, сидя перед экраном телевизора. Это было колоссальное потрясение, когда ты сам вместе с этими маленькими детьми чувствовал себя жертвой жесточайшего преступления. Творчество - процесс иррациональный: сначала писатель что-то пишет, а потом пытается осознать, что собственно он “натворил”. Почему в свете всего перечисленного местом действия я выбрала Францию? Почему не написала о “Норд-Осте” или о событиях 11 сентября? Ну, в американских реалиях я разбираюсь плохо. А если бы написала о России, то это воспринималось бы как сугубо российская проблема: вот, мол, в России так-то обстоит дело с радикальным исламом. Если бы я была норвежкой и написала, как там обстоят дела с этим, то и это восприняли бы как норвежскую проблему. Но Франция - возлюбленная дочь церкви, это общий цивилизационный архетип для каждого европейца. Моей задачей было написать книгу, которая заденет всех. Ведь когда читаем о какой-либо другой стране, мы видим события конкретно в этой стране, а когда мы читаем о Франции, то невольно проецируем эти события на Европу, на собственную страну, что, в общем-то, и произошло.

- Административный суд Парижа в прошлом году принял постановление о запрете колокольного звона в храмах из-за того, что он якобы нарушает закон об отделении церкви от государства, так как использование церквями колоколов имеет религиозную природу. А в нынешнем году поток мигрантов из мусульманских стран захлестнул Европу...

- Идет огромное переселение народов в чуждую для них среду. Во Франции католические храмы либо пустеют, либо разрушаются, либо превращаются в мечети, есть католики, которые принимают ислам. Все это - результат многолетней либеральной политики французских властей. С другой стороны, это и вина католической церкви, результат ее слабости. Но даже когда я писала, то не могла представить себе такой угрозы, как ИГИЛ.

- Видимо, это больше связано с тем, что Европа приняла участие в разрушении нескольких арабских государств, откуда и хлынул поток беженцев…

- Она пошла на поводу у американских авантюр. А во- вторых, это все началось задолго до всех событий. В свое время европейские страны объявили, что готовы принять граждан своих бывших колоний у себя. Мы же в России сегодня наступаем на те же французские грабли пятидесятилетней давности, приглашая мигрантов из бывших стран СССР. Строители в Москве, желая нажиться на дешевой рабочей силе, нанимают гастарбайтеров из Таджикистана и Узбекистана. Это радикально меняет криминогенную ситуацию в российских городах: статистика по этнопреступности замалчивается, но известно, что она страшна. Хотя к нам мигранты еще едут, чтобы работать. При этом дельцы обогащаются, а у местного населения отбирают рабочие места, ведь местные жители не пойдут работать на те мизерные зарплаты, которые платят гастарбайтерам. По меркам же их стран их заработки - это серьезные деньги. Такое сиюминутное решение проблем страны всегда губительно для ее экономики и вырастает в новые колоссальные проблемы. Но это только до тех пор, пока мигранты едут к нам работать. Мигранты живут анклавами, то есть образуют островок чужой страны. Во Франции эти анклавы возникли автоматически из-за того, что мигрантов селили в муниципальное бесплатное жилье. Французы провели специальное исследование, которое показало, что общество таких анклавов будет сопротивляться намерениям какого-либо молодого человека учиться или работать, хотя во Франции существует отличная система социальных лифтов. Но многие мигранты предпочитают жить на пособия: сформировалось уже целое поколение молодых мужчин, которое не работало ни дня в своей жизни. Куда уходят их силы? Чаще всего в криминал. Радикальные исламские организации ловко манипулируют ими. Из этой серии бунты “детей гастарбайтеров”, расстрел карикатуристов. В мигрантской среде распространено и наркодилерство.

У России не будет столько времени, сколько было у Франции - сегодня все процессы многократно ускорились. Мне кажется, что ситуацию могло бы спасти решение конституционно закрепить главную религию страны - православие. Кстати, в Российской империи, признававшей титульную нацию и титульную империю, было на порядок меньше межрелигиозных проблем, чем в нынешней России.

А КАК БЫТЬ С СОПЕРЕЖИВАНИЕМ?

- Но мы видим и сострадание европейцев к мигрантам. Вот на днях в Бельгии прошла многотысячная демонстрация в их поддержку, правда, среди демонстрантов было немало людей с других континентов, приехавших в Бельгию раньше…

- У меня есть уверенность, что если Европа будет размыта мигрантами, то будет размыт и весь мир, потому что Европа - это соль земли. Я за то, чтобы каждая страна Европы сохранила свою самобытность, например, Литва должна сохранить свои обычаи и традиции, свою архитектуру, рецептуру своих блюд. Пока что я вижу, как всех здесь пытаются подровнять, навязать свою кухню: когда французские сыры в Евросоюзе дозревают не на дереве, а на пластике, тем самым нарушается вековая традиция сыроделов. Ужасно, когда размывается уникальная идентичность, когда уничтожаются такие ценности христианской цивилизации, как святость брака, понятие неприкосновенности ребенка, его право на невинность. Сейчас из этой неприкосновенности, с одной стороны, пытаются сделать фетиш, доведенный до абсурда, когда собственного ребенка шлепнуть нельзя, а с другой стороны, в Европе вполне серьезно звучат разговоры о праве на педофилию. Россия еще сопротивляется Содому и Гоморре, которые, на мой взгляд, являются тоже политической силой. Меня удивляет другое: почему фотография утонувшего сирийского мальчика вызвала такое массовое чувство сопереживания у европейцев, а фото врача из Донбасса, который нес на руках тельце пятилетней девочки, убитой во время обстрела Донецка, никого не растрогало?

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ