Что кроется за отставками силовиков, в деле Кядиса и поведении Валинскаса?

Об этом газете "Экспресс-неделя" рассказал глава парламентского Комитета по праву и правопорядку Стасис ШЕДБАРАС

- Чем вызвана череда громких отставок в системе правоохраны, прокуратуре, Министерстве внутренних дел?

- Я не располагаю детальной информацией о том, на каком основании делаются такие шаги, насколько добровольно эти чиновники подают в отставку, но знаю, что в обществе существует большое недоверие к правоохранительным органам. Насколько оно обоснованно - это другой вопрос.

Парламентское расследование после двойного убийства в Каунасе и дела о педофилии показало, что в работе прокуратуры и в организации предварительного следствия существуют большие недостатки. Я думаю, этой системе нужна встряска. И тут необходимо учитывать два важных момента: с одной стороны, в работе прокуратуры должны быть законодательно закреплены условия, которые бы максимально исключали фактор субъективного подхода. С другой, здесь многое зависит от руководителя, его подхода, умения работать и от его "генеральского" взгляда на систему. И видимо, есть определенные основания для отставки генпрокурора и для перемен во всей системе: парламент утвердил заключение нашего комитета, что работа как каунасской прокуратуры, так и всей системы литовской прокуратуры не оправдывает ожиданий общества, в ней немало недостатков.

Я уверен, что все это делается с целью улучшить деятельность всей правоохранительной системы. Мы в комитете тоже думаем над тем, каким образом координировать работу органов, занимающихся предварительным следствием. Пока они вместо того, чтобы как-то координировать усилия, из-за конкуренции прячут друг от друга информацию, а в результате один государственный институт не знает, что делает другой, на все это тратятся государственные средства. Думается, основной фигурой здесь должен стать прокурор, но пока он не располагает необходимым инструментарием. И чтобы требовать с него ответственность, надо законодательно закрепить за ним определенные полномочия.

- То есть причина многих недостатков - несовершенство закона?

- Вряд ли есть государства, законы которых были бы совершенны. Всегда найдется, к чему придраться. Но исполнять законы - это одно, а искать способы их не исполнять - это совсем другое. Мы видим огромные пробелы в Уголовно-процессуальном кодексе, шесть лет назад вступившем в законную силу. Мы списали его с западного уголовного законодательства, но как оказалось то, что в западной системе действует как часы, у нас в полной мере не работает. В законе, например, не указано, в какой конкретно срок должно быть закончено следствие, написано: "как можно быстрее". Конечно, инициаторы закона думали: все будут настолько ответственными, что постараются как можно скорее завершить дело. Но не тут-то было…

Теперь по нашей инициативе в законе должны будут появиться разумные сроки, которые можно будет продлевать, но уже под определенным контролем. В советское время я тоже работал в прокуратуре: тогда на расследование любого дела отпускалось два месяца, затем надо было расследование продлевать. Но продлевал я дело только однажды - это был исключительный случай.

Год назад после отчета генпрокурора в парламенте мы дали указание уменьшить волокиту на предварительном следствии. Прошел год, но только благодаря усилиям нашего комитета появились проекты по ее уменьшению. Значит, людям, которые ответственны за это, безразлично, у них душа не болит, им удобно. Вот здесь-то и кроются причины отставок: руководитель должен увидеть проблемы и избавиться от них.

- Мы только и слышим, что то там, то здесь украдены государственные деньги, обнаружены махинации с европейскими деньгами… С чего или с кого надо начинать борьбу с коррупцией?

- Каждому ее надо начинать с себя. Есть такая красивая реклама по национальному телевидению, что Европа и Литва начинаются с моего двора. Люди возмущаются фактами коррупции, описанными в газетах. Но когда проблема касается их самих, они нередко стремятся как-то обойти закон: ищут знакомых, связи. Элементарный пример: бабушки, у которых мошенники по телефону выманивают деньги на то, чтобы внуки, якобы попавшие в аварию, могли откупиться от полицейских, отдают их первому встречному. Потому что убеждение, что полицейского, прокурора можно купить, у бабушек в крови - это уже стереотип.

Конечно, определенные шаги должно сделать и государство. Необходим закон, проекты которого уже подготовлены, о расширенной конфискации имущества: т.е. не того имущества, которое у преступников нашли в кармане или дома - там чаще всего ничего не находят, а того, что записано на тещу, свекровь, других родственников. В Европе действует система, когда специальное подразделение (в нашем небольшом государстве этим может заняться прокуратура) ищет связи, возможные пути движения имущества и спрашивает у родственников: откуда это у вас? Не можете доказать происхождение денег - имущество отнимается. Этот очень важный закон мы не можем принять в течение 6-7 лет. К сожалению, не все зависит от нашего комитета.

- Это связано с лоббированием чьих-то интересов в парламенте?

- Конечно. Правда, сейчас ситуация более благоприятная: президент настроена на борьбу с коррупцией.

Вторая проблема - сроки давности. Есть такие дела, которые тянутся годами: сначала предварительное следствие, потом суд, потом адвокаты затягивают, пока не закончится срок давности, и дело законно закрывается. Думаем, что как раз на нынешней сессии удастся принять предложения президента о том, что если дело попало в суд, сроков давности быть не должно. После этого дела начнут рассматриваться быстрее, ведь не будет смысла затягивать их.

И третье: после обсуждения в парламенте осталось только проголосовать по вопросу финансирования политических партий, чтобы исключить возможность влияния спонсорских денег, переданных для предвыборной кампании, на участников избирательных кампаний и партий. Есть вероятность, что финансирование политической борьбы может происходить за счет отмывания контрабандных денег. Финансирование же партий сделает процесс выборов более прозрачным, когда ни у партий, ни у парламентариев не будет обязательств перед спонсорами. Если бы эта система начала действовать, некоторым деятелям, которые идут во власть, чтобы урвать что-то для себя, не было бы никакого смысла идти в политику. Ведь не секрет, что есть группы влияния, желающие получить еще большее влияние. У них есть деньги, в случае непрозрачного финансирования политических процессов они смогут оказывать влияние на политиков разного уровня. Но будем надеяться на здравый смысл парламентариев, ведь определенная часть бизнеса хочет работать прозрачно, им нужны такие законы. Немаловажно и то, что сегодня первые лица государства действительно хотят, чтобы стало лучше.

- Значит, настоящая борьба с коррупцией может начаться только после принятия этих трех законодательных актов?

- Это будет большая поддержка. А потом надо будет пересмотреть компетенцию некоторых институтов власти. Например, Главная комиссия по служебной этике занимается множеством вопросов, среди которых этические проблемы - не самые главные. В основном она занимается проблемами коррупции. К примеру, они изучают декларации членов советов самоуправлений, выясняя сферу их интересов, а затем смотрят, по каким вопросам и как они голосовали. Для этого даже создана специальная компьютерная программа. Вот это и есть превентивные меры. Только надо бы сделать эти факты достоянием гласности. Сейчас же акции компаний принадлежат жене, брату, дочери сыну, а депутат голосует за какие-то финансовые преференции для фирмы, якобы ему не принадлежащей. Так почему бы организации, имеющей такие большие возможности, не дать больше полномочий, увеличить их финансирование? Они принесут больше пользы обществу, чем возьмут у него. Они могут превентивно влиять на выборы, тем более что есть закон об общественных и частных интересах, который запрещает лицам, нарушившим его, на определенный срок занимать какие-то должности, баллотироваться на выборах. Вот если бы эта система заработала в полную силу, то многих коррупционных скандалов нам удалось бы избежать.

Социал-демократы, хотя они сами и приняли этот закон, сейчас после того, как одного их мэра уличили в конфликте частных и общественных интересов, а попросту говоря, в коррупции, обратились по поводу конституционности этого закона в Конституционный суд. Получается, что закон приняли, но применять его к своим не хочется.

- Как вы думаете, с чем связан грубый "наезд" на президента бывшего шоумена Валинскаса, когда президент отказала ему в должности министра культуры?

- В первую очередь, это попытка обратить на себя внимание. После того, как его сняли с должности председателя парламента, он на определенное время исчез с экранов и газетных полос. А этот человек не может не быть на первых местах. Когда я в кулуарах услышал, что на должность министра культуры претендуют Валинскене или Валинскас, меня просто током пронзило. Ведь существуют определенные стандарты, и прежде чем предлагать какую-то кандидатуру, люди пытаются прогнозировать последствия, советуются с однопартийцами. Ведь не надо быть большим политиком, чтобы предвидеть последствия такого предложения... Значит, результат был предсказуем, о нем знали. Тогда ясно, что целью было демонстративно вызвать такой скандал.

Я сам избиратель и советую своим друзьям и знакомым: когда вы отдаете свой голос за новичка в политике, обещающего манну небесную, проанализируйте, чем он занимался до этого. Ведь за одну предвыборную ночь он не мог изменить себя так, чтобы стать другим человеком.

Ведь жизнь потом показала, что не могут "свадебные музыканты" за одну ночь становиться политиками. Этому надо учиться в университетах, во время работы в партиях.

- Как продвигается дело Кядиса?

- Он подозревается в убийстве двух человек, но мы пока не знаем мотивов убийства судьи Фурманавичюса - никакой связи с девочкой следователи не нашли. Информация, которой я располагаю, о которой могу говорить, и той, которая остается закрытой, свидетельствует, что он невиновен. По поводу убитой женщины тоже пока никаких веских доказательств ее участия в развращении девочки нет... Между тем пресса, особенно два телеканала - ЛНК и ТВ3, излагая свои - противоположные - версии этого дела, разделила общество на два лагеря. Каждую среду передачи одного канала занимают одну сторону, а другого - другую.

- Значит, какого-то прорыва в расследовании не произошло?

- Ситуация после парламентского расследования изменилась: дело переняла Вильнюсская окружная прокуратура. Но оно уже было настолько запутано, что распутать его вряд ли удастся... Виновных мы назвали, но потом началось разделение общества на основании информации, которую мы как парламентарии не могли озвучить - это государственная и служебная тайна, но журналисты обладают этой информацией. Значит, ее продают в нашей прокуратуре - это еще одна ее проблема. Поэтому пока в прокуратуре не будут проводить служебные расследования и наказывать виновных, все будет продолжаться. Я не виню журналистов в том, что они узнают какие-то тайны: их должны охранять те, кому они доверены. Но разделение общества двумя этими телеканалами - серьезное нарушение журналистской этики.

- Как вы считаете, Кядиса убили?

- Это должны установить эксперты, пока окончательного заключения нет. У меня есть своя версия: думаю, он умер в другом месте и у своих людей.

- У своего дяди?

- Там очень много родственников вокруг. И родственники вели себя очень странно: никаких контактов зафиксировано не было. Если он был рядом, то могли ли родственники не знать? С другой стороны, когда прокуратура их специально приглашала на опознание тел 40-летних, они не приходили. Пришли только в случае, когда был найден Кедис… Значит, тогда были уверены, что он жив?

- Но это не убийство?

- У него есть царапина над глазом, но такие повреждения могут ничего не значить… Однако по внешнему виду судить нельзя: в моей практике бывали случаи, когда в морг увозили людей без внешних повреждений, а там уже находили сильнейшие переломы костей.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ, "Экспресс-неделя"