Дело о педофилии: сплошные вопросы

"Экспресс-неделя"

"Прокуратура не может быть неподконтрольной!", - считает глава парламентского Комитета по праву и правопорядку Стасис Шедбарас, указывая на издержки расследования резонансного дела.

Суд, да не тот, который ожидали?

Как сообщала "Экспресс-неделя", дело о педофилии все-таки отправится в суд, но в нем Андрюсу Усасу предъявлены подозрения лишь в развращении малолетней девочки. За это, как уже сообщалось, Уголовный кодекс предусматривает штраф, ограничение свободы, арест или лишение свободы до двух лет.

Напомним: 5 октября 2009 года в Каунасе были убиты судья Йонас Фурманавичюс и сестра бывшей подруги Драсюса Кедиса, которого подозревают в совершении двойного убийства. Д.Кедис обвинял судью, мать девочки и ее сестру в растлении своей малолетней дочери. После двойного убийства стало известно, что Д.Кедис многократно и безуспешно обращался в прокуратуру с просьбой о расследовании, а через год, потеряв надежду на правосудие, разослал в Сейм, правительство, президенту, в СМИ рассказ дочери о том, что с нею творили взрослые дяди. Дело получило неслыханный резонанс в обществе. Парламентский Комитет по праву и правопорядку провел расследование каунасского дела и пришел к выводу, что дело расследовалось халатно, неоперативно, неквалифицированно, а из-за бездействия служащих не было предотвращено убийство двоих человек, что генпрокурор Альгимантас Валантинас плохо организовал работу своего ведомства и плохо выполнял свои обязанности. На днях генпрокурор подал в отставку, а президент Литвы Даля Грибаускайте предложила внести поправки в Уголовный кодекс, ужесточающие наказание за разврат малолетних: предлагается отменить штраф, а срок лишения свободы увеличить до 5 лет.

Дело могло быть похоронено

Разочарование – такое чувство испытали многие, узнав, с какой формулировкой дело о педофилии отправится в суд. Многие говорят об отсутствии должной реакции властей на шокирующие факты этого дела. Глава парламентского Комитета по праву и правопорядку Стасис Шедбарас, возглавлявший парламентское расследование каунасского дела, не согласен с тем, что наверху нет реакции. Если бы ее не было, говорит он, неизвестно, как бы это дело закончилось. А сейчас оно передано в суд, хотя предъявленные подозрения или обвинения, возможно, не такие, на которые рассчитывало общество.

- Если бы мы не начали этого парламентского расследования, - говорит С.Шедбарас, - может быть, дело вообще не дошло бы до суда. Но, конечно, это не оправдывает того, что двое фигурантов этого дела убиты из-за того, что ответственные работники правоохранительных органов своевременно не выполнили свою работу как должно. Я не думаю, что это единственное дело с такой судьбой, но оно, как лакмусовая бумажка, отражает, как действует система расследований преступлений. Оно показало, что и в нашем законодательстве – Уголовно-процессуальном кодексе есть недостатки. Мы скопировали модели законодательства некоторых западных стран, но все-таки наша ментальность и финансовые возможности нашего государства иные, и, по моему мнению, нам нужны другие решения, более строгий контроль, более строгое регулирование. Именно этим мы в парламенте и занялись. За один пакет наших предложений парламент уже проголосовал, дальше будут дебаты. Другой пакет предложений по дальнейшему усовершенствованию законодательства изучает рабочая группа, созданная правлением парламента. Мы дискутируем на все темы о ситуации внутри прокуратуры, о месте прокуратуры в системе государственных органов. Я считаю - и это не только мое мнение, что наша никому не подчиняющаяся прокуратура – это реликт советской системы. Ни в одном из западных государств такого нет. Она, безусловно, должна быть независимой, но не должна быть неподконтрольной: ведь это ненормально, когда парламентский контроль вызывает недовольство! С другой стороны, если парламентский контроль вдруг вызвал такую реакцию, хотя это повседневное дело парламента, значит, на протяжении нескольких лет парламент не занимался контролем над прокуратурой.

Клан педофилов или отдельные явления?

И все-таки реакция прокуратуры, стремление замять дело, дальнейшее развитие событий вокруг дочери Кедиса и ее родственников дают пищу для разговоров о существовании некоего мощного и влиятельного клана педофилов. Существует ли такая сеть педофилов в Литве?

Ни в парламенте, ни в правительстве, ни в прокуратуре информацией о существовании такого клана не располагают. Как утверждает С.Шедбарас, такой информацией могут диспонировать субъекты оперативного контроля, оперативной криминальной разведки. На позапрошлой неделе у президента Литовской Республики Дали Грибаускайте состоялось специальное совещание, посвященное системе оперативной разведки, оперативной деятельности. Создается штаб контроля за их деятельностью, и, по мнению С.Шедбараса, одной из его функций может быть и сбор какой-то негласной информации.

- Пока говорить о какой-то сети, нити которой тянутся в высшие эшелоны власти, мы не имеем оснований: о педофилии мы можем говорить только как об отдельных случаях, которых в Литве немало. С другой стороны, дела о педофилии, заканчивающиеся наказанием виновных, в Литве не редкость: в прессе почти ежемесячно можно прочитать о приговорах по таким делам. Но я считаю, что таким делам должно уделяться особое внимание: ведь речь идет о судьбах детей. Я понимаю, что есть дела и об убийствах, ограблениях - не менее важные, однако есть дела и о краже пяти куриц, которые могут полежать неделю-другую. Но такие дела, как каунасское дело о педофилии, расследовать надо сразу, оперативно, в течение недели-двух, потому что потом доказательства испаряются. Парламентское расследование вскрыло недостатки в работе прокуратуры, и я надеюсь, что это будет уроком и правоохранительным органам, и нам, парламентариям, и в частности, комитету, который обязан наряду с законодательной деятельностью заниматься парламентским контролем.

Стремление защитить честь мундира

Кто-то в правоохранительных органах Каунаса пытается настроить общественное мнение против опекунов девочки, в частности, ее тети - судьи. Кто-то явно пытается сломить волю этой женщины, ее мужа адвоката, защищающих маленькую племянницу: то появляются сообщения, что судьи якобы отказываются с ней работать, то слухи, что адвокату больше не дадут дел для защиты. Кто-то забирал девочку у опекунов, чтобы поместить ее на несколько дней в психушку. Это все похоже на большую игру, в которой ставки очень велики: но кто делает эти ставки?

Похоже, что у Усаса в прокуратуре и в каких-то других мощных структурах есть влиятельные защитники, заинтересованные в том, чтобы это дело похоронили. А как иначе можно объяснить все эти события? С.Шедбарас считает, что все дело – в стремлении прокуратуры защитить честь мундира: прокуратура и генеральная прокуратура таким образом пытаются как-то защитить себя, восстановить доверие общества.

- Это такая защитная реакция, - говорит парламентарий, - но ведь восстановить доверие общества можно только, если предпринять очень резкие и существенные шаги по исправлению ситуации! Хотя явные недостатки в работе прокуратуры отметил не только наш комитет, но и внутреннее расследование, проведенное самой прокуратурой, из которого мы тоже взяли некоторые данные.

- Когда комитет проводил расследование, - говорит С.Шедбарас, - мы очень аккуратно и осторожно подбирали слова, потому что не знали, виновен ли Усас, какую роль играл Кедис, при чем тут судья Фурманавичюс, ведь в самом начале расследования ни о нем, ни о вдруг появившемся в рассказе ребенка Айдасе речи не шло. Откуда эта информация? Если ребенок в самом начале не говорил о них, а говорил только об Усасе, значит ли это, что он вдруг вспомнил или кто-то вложил эти имена в его головку? А если вложил, то зачем? Дело в том, что когда Кядис снимал на пленку разговор с дочерью, он задавал ей вопросы, в которых уже был заложен ответ. А прокурор или следователь должны формулировать вопросы таким образом, чтобы в них не было запрограммированного ответа. Исходу дела это очень повредило. Да еще и расследование было затянуто. Но ясно, что не было бы этих записей, этих выстрелов, не было бы и этого расследования.

Не было бы выстрелов - не было бы расследования

До сих пор нет данных и о том, кто виновник двойного убийства в Каунасе, потому что, как утверждает С.Шедбарас, из пистолета Кедиса, который был найден на месте убийства Виолетты Нарушявичене, не было сделано ни одного выстрела – он оказался с полной обоймой патронов. Может быть, у Кедиса был другой пистолет? Хотя то, что Кедис был на месте убийства судьи, - доказанный факт. Какую роль он там играл, кто там был еще? Этого никто не знает. Неизвестно, где, в каком государстве он скрывается, да и вообще жив ли. Так что правоохранительным органам неизвестны мотивы действий Кедиса. Непонятна, по словам С.Шедбараса, и мотивация некоторых его действий: в самом начале расследования, когда он обратился в прокуратуру 29 ноября 2008 года, он сразу послал весточку Усасу: мол, знай, что тебе будет плохо. Зачем он это сделал?

- Если ты хочешь, чтобы дело расследовали, - продолжает глава парламентского комитета, - ты должен хранить в тайне свое обращение к правоохранительным органам, чтобы они неожиданно провели обыск у подозреваемого. А Кедис в тот же день открыл информацию Усасу. А если бы следователи своевременно пришли домой к подозреваемому, то, возможно, могли найти там и какие-то записи, и снимки в компьютере, и все остальное, а так за ночь он мог все уничтожить. Другое дело, что следователи с обыском не пришли. И еще: через две-три недели после начала расследования Кедис идет к следователю и просит, чтобы ему выдали справку о том, что начато расследование, для предъявления в суд, который рассматривает спор между ним и матерью ребенка о том, кто будет воспитывать девочку. Значит, Кедис с самого начала пользуется делом для выяснения отношений со своей сожительницей, а инструментом становится ребенок. И тогда возникает вопрос: а не был ли ребенок и в дальнейшем инструментом выяснения отношений между ними? Конечно, для следователей это тоже информация: значит, нет ничего серьезного. Я как бывший судья знаю много таких историй, когда мамы, папы, бабушки крали ребенка для того, чтобы оказать давление друг на друга в спорах о разделе имущества, квартиры и т.д. И когда мы говорим, что прокуратура не делала того-то и того-то, это было связано с поведением Кедиса: они не торопились, так как заметили, что тут что-то не так.

Однако вне зависимости от того, было насилие над ребенком или не было, требовать большего внимания правоохранительных органов по отношению к ситуации с дочерью Кедис имел право, считает парламентарий. Прокуратура живет на деньги налогоплательщиков, это она должна служить нам, а не мы должны приходить туда с униженными просьбами о помощи. Мы должны требовать от прокуроров, потому что мы их наняли, подчеркнул С.Шедбарас.

Важна не жесткость наказания, а его неизбежность

Даля Грибаускайте заявила, что "действующие сейчас наказания за растление малолетних слишком мягкие, зачастую не соответствующие тяжести совершенного преступления". Действительно, разве не странно, что наказание за сексуальное развращение ребенка в нашем законодательстве равнозначно наказанию за отправление малой нужды на углы административных зданий? Наказание действительно мягкое, считает С.Шедбарас, но, по его мнению, важнее не жесткость, а неизбежность наказания, внимание к каждому такому случаю, пусть и ложному. А когда расследование длится годами, тогда и доказательства улетучиваются или проходит срок давности, и преступники уходят от ответственности. Педофилия – серьезная проблема во всем мире, даже в самых благополучных странах Европы.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ, "Экспресс-неделя"