Аурелия Жвирблене: «На открытом воздухе риск заражения намного меньше»

В наше время о короновирусе надо знать как можно больше, с этим трудно спорить, но главное, чтобы это было мнение компетентного человека, опытного и склонного к анализу ситуации медика. Газета «Экспресс-неделя» предлагает интервью с таким человеком - профессором Вильнюсского университета, иммунологом Аурелией ЖВИРБЛЕНЕ.

– Испанские врачи заявили, что вирус SARS-CoV-2 мутирует и по агрессивности становится похожим на «испанку», унесшую в начале прошлого века миллионы жизней. Так ли это?

– Испанский грипп был более агрессивным во время второй волны пандемии, тогда он стал особенно опасным для молодых. Такого сегодня нет. Но есть предположения, что во время второй волны коронавируса вирус стал быстрее распространяться. Заражается больше людей, так как вирус изменился и стал легче проникать в клетки человека.

– Когда закончится пандемия, неужели всю зиму до весны будем жить под угрозой заражения?

– Точно этого никто сказать не может. Но если люди будут придерживаться введенных ограничений, то наверняка через 2-3 недели начнется спад заболеваемости. Главная цель ограничений – не перегреть систему здравоохранения, не перегрузить больницы, которые уже сегодня работают на пределе своих возможностей. И если бы этот рост продолжился, то это стало бы катастрофой для системы здравоохранения, как мы это видели весной на Западе. Так что ограничения необходимы, чтобы остановить процесс, а те, кто нуждается в помощи, могли ее получить. Прогнозируют спад заболеваемости через 2 недели. Если спад будет 2% (пока идет рост около 6%, а значит, эти большие цифры заболевших очень скоро станут еще больше), то постепенно мы вернемся к уровню сентября и надеемся, что к Рождеству эти цифры значительно уменьшатся. Что будет зимой - зависит от поведения людей. Если снимут ограничительные меры и опять все откроют, все вновь пойдет по тому же сценарию. Ведь чудес не бывает: чем больше контактов, тем больше инфицированных.

– Вы говорите, что возможности больниц уже на грани. Если проблема в нехватке коек, нельзя ли резко увеличить их количество?

– Проблема не только в койках - их можно поставить, купить оборудование и т. д. Главная проблема в том, чтобы не был исчерпан резерв медработников, а такая проблема уже просматривается. Много медиков уже заражены, многие ушли на самоизоляцию. Для того, чтобы лечить людей, нужны не только койки - эту техническую проблему можно решить (хотя по сравнению с другими странами Европы Литва лидирует по количеству мест в стационаре). Главное – нужны профессионалы-медики, лимит которых у нас может оказаться исчерпанным.

– Некоторые эксперты предупреждают, что маски могут мешать нормальному дыханию и при многократном использовании могут стать носителями инфекции. Не повышается ли концентрация болезнетворных микроорганизмов под маской? Нет ли опасности при использовании маски дольше срока годности? Как часто надо ее менять?

– Это один из активно распространяемых мифов, что якобы маски вредят здоровью. Конечно, если эту маску постоянно держать в кармане и носить неделю-две, то ее защитные свойства исчезнут. Маску тоже надо носить по правилам, которые очень просты: она должна закрывать нос и рот. Все два ее слоя важны: белый слой - абсорбирующий - должен прилегать к лицу. Он задерживает вирусы и поглощает микробы и бактерии, поступающие из наших дыхательных путей. И если маска промокла, ее надо сменить, ведь ее абсорбирующая (поглощающая) способность снижается. Цветной, чаще всего голубой слой должен быть снаружи. Этот гидрофобный слой отталкивает капельки с вирусами, поступающие из окружающей среды. Если маску приходится носить целый день, то через 4 часа ее надо менять.

Никто не говорит, что маска защитит на 100%: ее задача в том, чтобы остановить как можно больше вирусов, стать барьером для них. Доказано, что маска значительно снижает количество микроскопических капелек с вирусом, которые могут попасть в дыхательные пути человека. А чем меньше вирусов мы получим, тем больше вероятность того, что не заболеем или болезнь будет протекать легче. Что касается сшитых масок, они тоже должны состоять из нескольких слоев ткани и задерживать попадание капелек с вирусом в организм. Эти маски надо ежедневно стирать или хотя бы гладить горячим утюгом высокой температуры. Так что не надо верить всяким сказкам, иначе как мы, медики, работаем целый день в масках и, слава богу, живы?! Напротив, это нас оберегает.

– Основными путями передачи вируса являются прямой контакт и капли, выделяющиеся при разговоре или кашле, а также аэрозоли внутри помещений (мелкие частицы, плавающие в воздухе). А если этот контакт происходит на открытом воздухе?

– На открытом воздухе риск заражения намного меньше. Летом на пляже в Паланге люди довольно плотно располагались друг к другу, но волны заражений не последовало. На открытом воздухе капли рассеиваются, летом их еще уничтожает солнце. Но когда вы идете на улице в толпе, контакт с людьми близкий, а если еще и разговариваете с кем-то, кто-то рядом чихнул, то риск заражения есть. Лучше надеть маску: тут просто нужно включать здравый смысл. Но, конечно, в закрытом помещении риск намного больше, тем более если это помещение не проветривается - вирус там остается на какое-то время.

– В Японии, Белоруссии и Швеции карантин не объявляли, тем не менее сценарий развития ситуации с коронавирусом там не был более тяжелым, чем во многих других странах Европы…

– В Швеции такого очень строгого карантина не было, но ограничений у них намного больше, чем, например, сейчас у нас. И люди придерживаются этих ограничений, а не подвергают все время сомнению их необходимость из-за того, что они им не нравятся. В Японии люди очень дисциплинированные, придерживаются всех рекомендаций и носят маски. Если мы посмотрим на ситуацию в Швеции сейчас, то количество заболевших там примерно такое же, какое было весной. То есть количество переболевших людей (хотя их, конечно, намного больше, чем в Литве) не позволяет им избежать заболевания - этого количества было недостаточно для формирования коллективного иммунитета. И хотя это немного сдерживает вирус, однако не препятствует его распространению совсем (у них переболело где-то 10%). Почему эксперты критикуют Швецию? Потому что риск для людей был очень велик, ведь поначалу никто ничего про этот вирус не знал. Так что риск для людей в Швеции был большим, но сам эксперимент страны для науки очень полезен: ее опыт можно использовать. Но это не значит, что нам надо следовать этому не слишком хорошему примеру.

– Можно ли сравнить распространение коронавируса в Литве и в других странах и вывести какие-то закономерности? Например, есть мнение, что в Западной Европе заболевших в разы больше.

– Эти параллели очень важны, потому что сегодняшние прогнозы наших аналитиков основаны на опыте других стран. Это позволяет рассчитать, с какой скоростью распространяется вирус, избежать печальных сценариев. В чем разница между нами и ими? К нам этот вирус пришел немного позже, и это позволило нам подготовиться с учетом их опыта, порой грустного.

Вторая волна тоже в другие страны пришла раньше, чем к нам. Мы видим тенденции в других странах и можем избежать их печального опыта. У нас процент переболевших в первую волну был мизерным, ведь мы тогда сумели быстро купировать заболеваемость. Но сейчас у нас заболеваний больше, чем весной. Утверждать же, что у нас количество заболевших в разы меньше, я не могу, потому что у нас разные объемы тестирования. А именно от объемов тестирования зависят цифры заболевших и показатели смертности. Потому что если говорить о Швеции, то там смертность составляет 7-8% от числа людей с положительным тестом на коронавирус. Но это явно завышенный процент, потому что Швеция не тестировала людей в таких объемах, в каких, например, тестировала Германия.

– Учитывает ли статистика соотношение количества сделанных тестов и выявленных больных, то есть меняется ли соотношение положительных тестов и их общего количества? Ведь количество тестов у нас возросло в геометрической прогрессии. Или увеличение числа положительных результатов трактуется как ускорение распространения вируса?

– Да, конечно: это как раз и есть главный показатель, который сейчас вызывает тревогу. Соотношение положительных тестов и их общего числа сейчас составляет уже около 10% - угрожающий показатель! А летом это соотношение составляло доли процента. Это соотношение показывает очень негативную тенденцию. В некоторых странах эти цифры достигают уже 20-30%. Это свидетельствует о том, что очень большая часть популяции уже инфицирована.

– Формируется ли после коронавируса иммунитет - есть ли у нас основания считать, что переболевшие им больше этой болезнью не заболеют?

– Я бы побоялась категорично сказать, что переболевшие не заболеют: на этот вопрос нет четкого ответа. Но когда мы в Нямянчине, где полгода назад был очаг заболеваемости, проверили людей, у которых коронавирус был подтвержден тестами, результаты показали, что у 95% из них есть антитела и через полгода. Это хороший показатель иммунитета. Однако сказать, что им сейчас ничего не грозит, я не могу. Ведь вирус немного мутировал, поэтому какой-то процент переболевших все же может заболеть.

– А у нас используют для лечения коронавируса плазму переболевших людей, у которых есть антитела?

– Конечно, в клинике «Сантара» уже использовали плазму, пожертвованную переболевшими людьми. Например, директор Театра оперы и балета Йонас Сакалаускас рассказал о том, что болезнь у него протекала тяжело, его спасло переливание плазмы переболевшего человека. Пока это экспериментальное лечение: страны только накапливают опыт, изучая, насколько это лечение эффективно и безопасно.

– Был ли оправдан наш страх по поводу нехватки аппаратов искусственной вентиляции легких?

– Конечно, ведь это единственный способ поддержать дыхание, спасти больных с развившейся легочной недостаточностью.

– Многие скептики говорят, что, мол, средний возраст умерших от коронавируса в большинстве западных стран составляет более 80 лет: например, в Швеции - 84 года. Мол, только 4% умерших не были пожилыми людьми и не имели серьезных заболеваний. То есть они хотят сказать, что в отличие от пандемий гриппа, возраст и профиль риска смерти от коронавируса почти соответствуют обычным причинам смерти.

– Если на тысячу заболевших коронавирусом приходится 3-4 смерти относительно здоровых молодых или людей среднего возраста, то пусть такой скептик задумается, а не может ли случиться так, что он сам окажется среди этих 3-4 умерших? Когда люди начинают говорить о маленьком проценте молодых и здоровых, умерших от коронавируса, мне хочется их спросить: а если в этот процент попадет ваш ребенок или вы сами? Я, к примеру, не могу уверенно отрицать такую возможность для себя, своей мамы, находящейся в группе риска, которую я могу заразить, сама не зная того. Если мы будем распространять этот вирус в обществе, то постоянно будем рисковать нашими близкими, которые находятся в группе риска, будем рисковать сами. Потому что когда заболеет очень большая доля популяции, то маленькие сегодня проценты превратятся в тысячи погибших. Или мы хотим, чтобы повторилась ситуация с «испанкой», когда грипп унес миллионы жизней? Этого легко достичь - достаточно просто не мешать вирусу распространяться.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ

На снимке: переливание плазмы переболевшего человека – пока экспериментальное лечение.