«Не было такого, и вдруг опять»

Мне приведенный выше афоризм одного известного российского деятеля пришел на ум не случайно.

А вспомнил я его, услышав вырвавшиеся из уст столичного мэра громкие сетования по поводу того, что коммунальные службы не чистят тротуары вдоль многоквартирных домов. И это святая правда: в наши неспокойные зимы дорожки вдоль домов в жилых кварталах несколько раз в неделю, особенно по утрам, превращаются в катки, на которых ломают руки-ноги спешащие на работу граждане, а люди постарше ждут у окна более подходящей погоды, чтобы сделать чреватую травматическими последствиями вылазку за хлебом с кефиром. Оказывается, наш городской голова не с неба свалился, а вот уже три года не может понять, кто и как чистит наши тротуары. Видимо, он инспектирует работу коммунальщиков в «спальных районах» исключительно летом и в хорошую погоду, иначе кроме ледяных горок зимой он увидел бы и огромные глубокие лужи, которые в ненастье преграждают путь к магазинам и другим важным общественным заведениям как весной, так и осенью.

Меня всегда умиляла способность наших вельможных бюрократов искренне удивляться, когда они сталкиваются с проблемой, возникшей в их ведомстве. В правительстве якобы так и не поняли, почему несколько сотен фермеров из всех уголков страны на своих тракторах добрались до Вильнюса, чтобы поговорить о самых высоких в Европе акцизах на топливо, о выводимых из сельскохозяйственного оборота и отчуждаемых землях, о нечестных закупочных ценах на молочную продукцию. Ведь трактора у фермеров новенькие и чистенькие, как на подбор. Значит, по мнению чиновников, хорошо живут и зарабатывают. Должны кланяться в ножки за европейские субсидии, а они опять бузят.

К слову, я понимаю и экологов, которые обнаружили, что птичек и мелких зверушек в полях и лугах стало гораздо меньше из-за химикатов, которыми обрабатываются поля. (Еврокомиссия, взятая буквально за горло европейскими фермерами, разрешила им применять для уничтожения вредителей запрещенный было инсектицид глифосат). Но и литовским правительствам разных составов, и защитникам окружающей среды на государственной зарплате, не мешало бы вспомнить, как ими принудительно насаждались европейские директивы по укрупнению сельхозпредприятий, засеву полей определенными зерновыми культурами. В итоге около 20% сельхозземли занято зерновыми монокультурами, как и требовал Евросоюз, причем, эти площади принадлежат нескольким хозяевам (подобно тому, как вся торговля сосредоточена в руках 4 хозяев торговых сетей). Владельцы этих угодий живут как рантье в Испании и Мальдивах, а нанятые ими сезонные служащие поливают обильно химикатами поля, не заботясь о последствиях. В то же время мелким и средним хозяйствам, занятым в животноводстве и овощеводстве, высокая цена на горючее и электроэнергию смерти подобна. Их хозяева об этом говорили не раз, однако в правительстве делают вид, что слышат это впервые. Теперь бюрократы обещали в поте лица подготовить новые директивы. Которые на деле, как обычно, усложнят допуск мелких фермеров к получению помощи. Поэтому проблему забудут до следующего всплеска народной активности. Ну а мы будем по-прежнему покупать в магазинах польские мясо и сметану, поскольку в соседней стране требования к земледельцам не настолько жестки, а помощь в разы больше.

Интересная картина наблюдается и в нашем здравоохранении. Все сменяющие друг друга министры этой важной общественной сферы начинали ее реорганизацию исключительно с целью приблизить медицину к страждущему народу. Этот реформаторский пыл на некоторое время прервал ковидный период. Эпидемия закончилась, и новый министр взялся за претворение реформы в жизнь с удвоенной силой. В результате к специалистам опять выстроились очереди, растянувшиеся на несколько месяцев, а нужные для хроников лекарства имеют странную особенность время от времени превращаться в дефицит.

Поскольку для меня это вопрос жизни, я решил послушать по одному из телеканалов беседу о качестве обслуживания вице-министра здравоохранения и председательницы ассоциации врачей. Узнал много интересного. Оказывается, наши медики очень загружены (кто заходит в поликлинику, тот знает, сколько там закрытых кабинетов и какое гулкое эхо разносится от шагов редкого посетителя). А семейные врачи вынуждены долго изучать информацию в электронном сервере услуг «e.sveikata», поэтому не в состоянии уделить много внимания живому пациенту. Поскольку я по своему опыту знаю (а многие знакомые могут подтвердить), что встречи с семейными врачами происходят не чаще одного раза за полугодие, пациенты же в основном общаются с медсестрами на предмет продления рецептов, то ума не приложу, чем они так заняты. А вот инициатива собеседников заставила меня подскочить на месте. В качестве пробного камня они запустили идею платы за визит к семейному доктору (на первых порах 20 евро). Мол, в Дании, откуда наши умники списывали многие положения реформы здравоохранения, именно так и делают. Собеседники не стали углубляться в вопрос, какие зарплаты и пенсии у датчан, однако полагают, что наши люди уже созрели для того, чтобы платить не только за визит, но и за услуги. Правда, они не раскрыли тайну, каким образом расходуется фонд медицинского страхования, в котором уже накоплено 3,5 миллиарда евро. Зато, по мнению председателя ассоциации, когда граждане, многие из которых вынуждены посещать частных врачей, начнут платить за все медицинские услуги, тогда они будут более ответственно относиться к своему здоровью. Правда, и в развитых европейских странах случается, что бедные пациенты умирают на пороге больницы, но это исключительно из-за разобщенности их обществ. У нас такого не будет, если все работающие граждане сознательно, с чувством исполненного гражданского долга, будут платить за медицину по полному прейскуранту. Тогда и на нищих хватит.

Напомню, что наша Конституция прямо гласит, что медицина у нас бесплатная и общедоступная. Однако всякий раз после очередного витка реформ, якобы направленных на улучшение, усовершенствование качества здравоохранения выскакивает, как чертик из табакерки, идея платной медицины. К этому решению нас старательно подготавливают. Чтобы в итоге мы перестали рефлексировать по поводу того, что, мол, никогда такого не было, и вдруг опять.

Обыватель