Кристина Бразаускене: “Мне кажется, Альгирдас меня одобрил бы”

Кристина Бразаускене, вдова Альгирдаса Бразаускаса, постоянно в центре внимания прессы не только как супруга одного из самых ярких политических деятелей современной Литвы, но и как человек, заявивший о своем намерении активно участвовать в общественной жизни страны. “Экспресс-неделя” попросила ее рассказать о себе.

(Печатается в сокращении)

- У вас такая насыщенная, богатая во всех отношениях жизнь. Многих удивило, что вы создаете Демократическую партию труда и единства. Почему вы решили заняться партийным строительством?

- Знаете, заставило общение с людьми. Получаю много писем, в которых горькие слезы и растерянность многих обделенных жизнью людей, ищущих поддержки. Может, опыт у меня невелик, но я уже была в политике, работала в столичном горсовете. Мне кажется, что могла бы использовать свой опыт.

(...)

- Когда женщина идет в политику, она получает гораздо больше шишек, чем мужчина. Во-первых, потому что она женщина, а во-вторых, она более чувствительна к посягательствам на личную жизнь. Вы готовы к тому, что каждый ваш шаг – куда поехали, с кем разговариваете в магазине - будет под прицелом прессы?

- Я, наверное, уже все шишки получила и не боюсь никакой “бомбы”. Ничего нового в моей жизни не найдут.

- Вы были в социал-демократической партии, основанной Альгирдасом Бразаускасом. Наверное, у вас было немало друзей среди тех, кто считал себя соратниками Бразаускаса. Что случилось после его ухода? Изменилось отношение к вам или соратники по партии изменились?

- Когда Альгирдас болел, ушел со всех постов и остался только почетным председателем партии, он почувствовал, как многие из руководителей партии его откровенно игнорируют, не прислушиваются к его советам. Он даже написал заявление об уходе из партии и был очень обижен. В последние годы, когда Киркилас по рекомендации Альгирдаса встал во главе социалдемократов, я многим в глаза говорила, что они все делают наоборот. И тогда оказалось, что я партии тоже не нужна.

(...)

- Несмотря на то, что Альгирдас Бразаускас был все время на виду, он редко открывался перед журналистами. А вы могли бы сказать, каким он был в повседневной жизни?

- Он был очень доброжелательным, любил общаться и вообще любил людей. Ему неважно было - русский, поляк,
литовец, грузин. Он был очень теплым и расположенным к людям человеком. Старался понять всех. А еще он был очень чувствительным, хорошо знал, что нужно людям Литвы. Не всегда мог сделать все, что хотел, но всегда хотел сделать как лучше. Его несколько раз в прессе обидели - перевирали его слова или придумывали всякие глупости. Поэтому он избегал личных контактов с прессой. Когда мы начали совместную жизнь, и меня старался ограждать от назойливости журналистов. Помню, как мы с ним однажды шли на прием в президентуру, и он меня буквально прикрывал, чтобы никто не задал мне бестактный вопрос, не оскорбил.

(...)

- Вы познакомились еще в советские времена?

- Я познакомилась с ним очень давно, когда работала во Дворце спорта. Мы стали чаще видеться, когда я стала работать директором объединения “Шяшупе”, которое занималось общественным питанием, приемом гостей. Более близкие отношения возникли позже. В мои обязанности входило и обеспечение номенклатуры так называемыми пайками. У Альгирдаса была большая семья, о которой он обычно заботился сам. Надо было помочь ему выбрать продукты, организовать дни рождения. Он очень высоко ценил мою помощь, говорил, что когда я берусь за дело, он может быть спокоен.

- Когда вы создали семью, для него был важен уют в доме или он не обращал на это внимание?

- Для него уют был очень важен. Он 17 лет жил один и тяжело переживал одиночество, особенно когда видел семейное счастье друзей. Альгирдас признавался, что хотел бы видеть рядом близкого человека, с которым можно поговорить обо всем.

- Он вам рассказывал о своих делах, проблемах?

- Обо всем рассказывал - и о своей жизни, и о дочерях, внуках, зятьях. И об обидах, и о счастливых минутах, и об отпусках. А наша семейная жизнь была как на ладони. Мы были очень счастливы. Он до последней минуты мне говорил: “Как я рад, что ты рядом”, и это все слышали.

- Сейчас много пишут о ваших осложнившихся отношениях с дочерьми Бразаускаса. Что случилось, почему отношения охладели?

- Ничего не случилось. Альгирдас всегда хотел, чтобы эти отношения были ровными. На Новый год, Рождество, Пасху приглашал детей, внуков - такая была традиция. Но когда мы поженились, мы были уже достаточно пожилыми людьми, а дочери взрослыми. Мои отношения с ними не стали дружескими. Впрочем, трудно этого требовать от взрослых сформировавшихся людей, живущих своей жизнью.

(...)

- Не могу не задать интересующий всех вопрос. Как сейчас обстоят дела с вдовьей президентской рентой?

- Вопрос все еще решается. Ведь его решает та партия, которая не уважала президента, не уважает законы и меня.

- Для вас это важно принципиально или материально?

- Прежде всего, принципиально. Что касается материальной стороны, могу сказать, на что я ее тратила бы. Я получаю много просьб о помощи. Рента мне нужна не на помаду и украшения, а для поддержки обездоленных людей - женщин с маленькими детьми, которым и сейчас немало помогаю.

- Возвращаясь к вашей общественной деятельности, хочу спросить, почему вы выбрали соратником такую неоднозначную фигуру, как Шустаускас, а потом разошлись с ним во взглядах?

- Социал-демократы отказали мне в поддержке, вычеркнули из списков. Шустаускас, который выступал за поддержку самых обездоленных, предложил сотрудничество в создании новой партии, которая помогла бы привлечь больше людей. Три месяца меня уговаривал, и три месяца я готовила программу. Почему решила идти именно с его партией? Я вспомнила, как Альгирдас рассказывал о своих трудностях и разочарованиях, о том, как к нему приходили разные уважаемые люди и говорили: мы все вас поддерживаем, только никому об этом не говорите. В итоге все шишки сыпались на него, и никто его не защищал. У него не было опоры.

Я думала, что партия Шустаускаса могла бы стать такой опорой, ведь ее люди умеют постоять за себя. Но так получилось, что наше политическое движение не зарегистрировали. Позже поняла, что поднятый шум подогрел интерес к нашей будущей партии, и прежние ее лидеры стали больше заботиться о том, чтобы сохранить лидерство, а не о том, какие задачи решать.

- Как вам кажется, Альгирдас Бразаускас одобрил бы вашу деятельность?

- Будь он жив, то так не случилось бы. У меня не было бы времени на это. Сейчас я одна и могу посвятить свое время и силы общественной работе. Вообще он одобрял многое из того, что я делала, и не требовал, чтобы сидела дома и варила борщи. Он не любил женщин, которые спят до 12 часов и ходят по дому нечесаными, ему нравились активные женщины. Думаю, если бы он меня видел и слышал, одобрил бы.

(...)

- Вы можете вспомнить самые яркие моменты совместной жизни?

- Их было так много. Мне всегда было очень хорошо рядом с ним. Словно попадаешь в теплую спокойную колыбель. Его голос, слова, нежность, эрудированность создавали такую атмосферу уюта и надежности, из которой никогда не хотелось выходить.

Когда мы начали совместную жизнь, я старалась ничего не менять в его привычках, чтобы не получилось так, будто пришел новый человек и все перевернул. А он принимал меня такой, какая есть. Постепенно мы стали частью жизни друг друга.

(...)

- У него было немало недругов. Особенно его “любил” вечный оппонент Витаутас Ландсбергис. Как Бразаускас к этому относился?

- Ну, Ландсбергис - не самый большой его недоброжелатель. Были недруги и похуже. В том числе и среди тех, кто
был к нему ближе. Вообще-то он каждого человека ценил, и Ландсбергиса очень уважал за многие правильные решения.

- Свою политическую деятельность вы видите как продолжение дела Бразаускаса или это ваше самостоятельное решение?

- Это моя самостоятельная деятельность, но мне хотелось бы воплотить и его идеи. У меня остался архив – там много записей от руки, как Альгирдас создал Партию труда, какие были планы, что не сделано. Я собрала эти заметки и очень хочу кое-что из его идей реализовать. Мне кажется, что смогу. Я не боюсь людей, мне нравится общаться, помогать другим. Мне кажется, что эти политические шаги сделают меня еще сильнее. Считаю, что нельзя беззаботно жить, отгородившись от всех высоким забором. Рано или поздно твои дети, внуки выйдут за забор и увидят другой мир, где много несправедливости и зла.

К сожалению, в нашей стране мало кто думает о социальной политике, о том, как создавать условия для людей достойно зарабатывать, содержать семью, а не существовать на пособия. Программа создаваемой партии в основном посвящена выработке новой социальной политики. Каждый человек должен иметь возможность себя реализовать.

- Ваша партия уже создана?

- Нет, пока только собираем подписи. Нужно собрать около 1200 подписей желающих стать членами новой организации. Для регистрации в Министерстве юстиции достаточно и одной тысячи, но, как правило, там очень придирчиво сверяют все данные. Если кто-то уже зарегистрирован в другой партии, его исключают. Могут предъявить и другие претензии. Поэтому подписи нужно собрать с запасом. Конечно, это непростая задача, партий сегодня много. Но я верю, что соберем подписи. Во время посещений районов меня и моих единомышленников встречают очень доброжелательно. Многих интересует, откуда название “Демократическая партия труда и единства”. Часть его взяли из названия Литовской демократической партии труда, основанной Альгирдасом, и добавили слово “единство”. Альгирдас всегда стремился к тому, чтобы Литва была единой, счастливой и спокойной...

Галина АФАНАСЬЕВА
“Экспресс-неделя” №3,19 января 2012 года.