Дело о педофилах: вопросы без ответов

Мнения жителей Литвы и комментаторов по этому вопросу разделились кардинально, но не обсуждать его – значит закрыть глаза на возможные системные проблемы в нашей правоохране.

(Печатается в сокращении)

Дело о педофилах, получившее громкий резонанс в связи с гибелью двух его фигурантов (судьи Йонаса Фурманавичюса и Виолеты Нарушявичене), которых покойный Драсюс Кядис обвинял в растлении своей малолетней дочери, а потом подозрительной смертью самого “борца с педофилами” и главного подозреваемого, продолжает оставаться в центре внимания общественности. После передачи дочери Кядиса его бывшей сожительнице Лайме Станкунайте - матери, которую он также подозревал в растлении ребенка, ситуация обрела особое звучание. Девочку отобрали у тети - судьи Неринги Вянцкене, у бабушки с дедушкой, у которых она жила почти все годы, и многие люди возмущены. Они подозревают, что дело о педофилах кто-то пытается замять. Скандал обрастает слухами.

Журналисты канала ТВ-3, в частности Рута ЯНУТЕНЕ, вот уже четвертый год не дают покоя следователям и прокурорам своими неудобными вопросами, приводят все новые факты. Рута уже по праву может считаться независимым экспертом по этому делу.

Корреспондент “Экспресс-недели” вновь, как и в самом начале этих событий, обратился к Руте (тогда Гринявичюте) с просьбой поделиться своим взглядом на ситуацию. Мы решили ознакомить нашу аудиторию с мнением тележурналиста, а делать выводы предоставляем читателям.

- Рута, в интервью нашему еженедельнику двухлетней давности вы говорили: “Мне кажется, что кое-кто специально затягивает процесс, чтобы народ устал от темы и интерес к ней пропал”. Вы опасались, что девочку, которая рассказывает ужасные вещи, отдадут матери и Усасу, и это будет означать, что “все мы, все наше уставшее общество отдаст на растерзание не только эту девочку, но и десятки других детей”. И вот девочку все-таки отдали матери, Усаса нет в живых, а различные интерпретации происшедшего разделили литовское общество на два лагеря. Почему так произошло?

- Почему-то многие люди в этой ситуации не хотят интересоваться фактами. Я скрупулезно анализирую позицию тех, кто оппонирует мне или критикует Нерингу Вянцкене, пристально изучаю их статьи: я ищу в них факты и аргументы, но их нет - там сплошные интерпретации. Например, мои оппоненты говорят, что Кядис тоже не был героем, когда встретился со Станкунайте: она тогда была юной 17-летней девочкой с очень свободными нравами. Но никто и не говорит, что он был святым. Кядис действительно не был героем вплоть до того момента, пока не начал бороться за свою дочь. Может быть, это был единственный благородный поступок за всю его жизнь.

- Вы говорили о новых фактах, подтверждающих рассказ девочки…

- Профессор-онколог Лайма Блoзнелите рассказала, как Андрюс Усас (его вместе с матерью девочки Лаймой Станкунайте и сестрой Лаймы Виолетой Нарушявичене Кядис обвинял в растлении своей малолетней дочери) пришел вместе со своими подругами к ней избавляться от родинок. Вместе с ними была и маленькая дочь Нарушявичене (дочь Кядиса утверждала, что эту девочку в своих утехах тоже использовали педофилы). Это показание профессора совпало с тем, что до этого дочь Кядиса говорила отцу, будто у “дяди Усаса” было какое-то большое красное пятно. Возможно, Усас пошел к Блoзнелите, уже зная о рассказе девочки, и попросил удалить родинку. Так что показания Блoзнелите не оставляют сомнений в правдивости показаний девочки.

Мне бы хотелось поверить, что весь рассказ дочери Кядиса об изнасилованиях – плод ее фантазии, мне бы хотелось, чтобы появились доказательства, что этого не было: жить бы стало намного легче. Но наоборот появляется все больше доказательств того, что это было. Я еще раз прослушала разговор девочки с отцом, ее жуткие показания судье, психологам, и мне опять стало страшно - это невозможно придумать!

(...)

- Но если, как вы утверждаете, есть факты, свидетельствующие о том, что насилие было, почему расследование зашло в тупик?

- Прокуратура очень сопротивлялась расследованию этого дела, но была вынуждена передать его в суд. Там есть много доказательств, что против ребенка неоднократно совершалось сексуальное насилие, что Усас был частым гостем в доме Станкунайте, что он содержал ее и снятую для нее квартиру, оплачивал счета. Там есть много нитей, которые, если бы это дело разбиралось в нормальном порядке, могли бы привести к полному разъяснению ситуации. Ведь вначале полицейские пытались собрать все доказательства, но потом вдруг вмешалась прокуратура и не разрешила проводить обыски в квартире Усаса и в квартире, где жила Станкунайте.

(...)

А ведь если расследуется дело о педофилии, к тому же девочка говорила, что ее фотографировали во всяких позах и что мама участвовала в этом и тоже фотографировалась, то самое главное было посмотреть, что у человека хранится в компьютере, с кем он общается. Подозреваемым дали достаточно много времени для уничтожения улик, а потом Фурманавичюс принес следователям новый компьютер, сказав, что старый сгорел. Таких странных обстоятельств, открытых вопросов очень много: почему не делали обысков, не изъяли компьютеры, не опросили свидетелей, не осмотрели Усаса, про особые приметы которого говорила девочка, и т.д. А ведь это было бы доказательством: как ребенок может узнать, какие родинки у взрослого мужчины в интимных местах?

(...)

17 мая произошло это жуткое представление, когда полиция ворвалась в дом, где практически всю жизнь, за исключением тех нескольких месяцев, проведенных с матерью, росла девочка. В дом, где она жила с любящими ее бабушкой, дедушкой, тетей. Ее вынес из дома на руках уже новый чужой дядя - адвокат Станкунайте Чярняускас. Она так истошно кричала, и это видно на фотографии, что ее рот, искаженный нечеловеческим криком, не помещается на лице.

Психолог Алексейчик, который смотрел этот сюжет, увидел в нем алогичную ситуацию: когда девочка сквозь слезы молит о помощи и просит не заставлять ее уходить из родного дома, камера фиксирует абсолютно безразличные лица полицейских, которые в этом участвуют. Она просит о помощи, а они не реагируют, позволяя чужому человеку ее трогать, измываться над ней.

Девочка получила не только шок - ей на голову пытались накинуть какой-то странный мешок, возможно, “сдобренный” дозой психотропного препарата для снятия нервного потрясения. Видимо, она пожаловалась, что у нее заболел животик, потому что на записи слышны слова Чярняускаса, сказавшего, что если тебе “это” понадобится сейчас, то на тебя будут смотреть все эти мужчины, которые сидят в автомобиле. Закон не позволяет трогать чужого ребенка, так что этот разговор и действия можно расценивать как психологическое и физическое насилие над ребенком. Зато возбуждены дела против Неринги Вянцкене, которая дала пощечину полицейскому, против бабушки и дедушки девочки. Бабушку в 6 утра выволокли из постели во двор босиком, пожилую женщину привезли в участок, и на видео видно, как она босиком идет по тротуару. Она не сопротивлялась, сидела на диване - ее взяли и выволокли животом по дорожке. Они убрали всех свидетелей, отвернули камеры. Они очень постарались, чтобы информация не просочилась в общественное пространство, потому что знали, что насилие над девочкой будет, ведь нельзя же большую, уже восьмилетнюю девочку против ее воли забрать из ее дома.

(...)

- Но эксперты говорят, что решение судьи - это закон, и его необходимо было выполнить, иначе наступил бы правовой беспредел…

- В Литве есть 17 тысяч невыполненных решений суда, но именно для выполнения этого решения наша полиция провела операцию, в которой участвовали 240 полицейских и даже спецподразделение “Арас”. Я знаю много случаев, когда дети остаются в семьях, с которыми они хотят жить, даже после того, как суд постановил забрать их оттуда. Судья решил, что дочь Кядиса будет жить с матерью, решил вопреки всем законам, которые говорят, что если есть уголовное дело, то сначала надо завершить его, а потом решать гражданские дела. Но в этом гражданском - не уголовном - деле 240 полицейских действовали по приказу частного судебного пристава, частного адвоката! В 6 часов утра во дворе частного дома такая армия штурмом брала ребенка. Дежурившие там люди преследовали единственную цель - фиксировать и предавать огласке действия властей, если они применят насилие по отношению к девочке. Всех возможных свидетелей устранили: тех, кто сидел, волокли животами по земле. Это была демонстрация силы.

(...)

- Не случится ли так, что дочь Кядиса откажется от показаний?

- Я заметила, что у этого ребенка очень большая сила воли, будет нелегко заставить ее говорить неправду, разве что с помощью каких-то медицинских препаратов. Кстати, врачи, обследовавшие девочку после операции захвата, сказали, что у нее очень хорошее здоровье, что за этим ребенком был очень хороший уход. Действительно, она жила у бабушки с дедушкой в любви и заботе. Но в один день в ее жизни все переменилось...

- Да, многие обратили внимание, что девочку забрали у обеспеченных и любящих ее родственников, чтобы отдать матери, которая не имеет собственного жилья и источника доходов...

- Сейчас Станкунайте живет на деньги налогоплательщиков - на средства из фонда программы службы защиты свидетелей и получает пособие по безработице. Станкунайте никогда не работала. В других подобных делах суд, конечно же, никогда бы не отдал такой матери ребенка.

(...)

- Некоторые выражают сомнение в том, что Нарушявичене и Фурманавичюса убил Кядис. Мутная история и с гибелью самого Кядиса, странная смерть настигла и Усаса. Что это за череда подозрительных событий?

- Одни в этом деле насчитывают 7 странных смертей, другие - девять. Официально зарегистрированы четыре: Кядис захлебнулся, Фурманавичюс и Нарушявичене убиты, Усас утонул в луже. Однако странным образом кончают жизнь самоубийством люди, которые пытаются что-то сказать в этом деле, и свидетели. Человека, которому Кядис накануне якобы заказывал липкую ленту на автобус, на котором он якобы приехал убивать Станкунайте, никто не видел, его так и не нашли. Свидетели убийства Фурманавичюса описывают убийц, которые совсем не похожи на Кядиса. Да и никто ведь не доказал, что Кядис убийца, - на пистолете, из которого были убиты Фурманавичюс и Нарушявичене и который нашли рядом с его телом, не было отпечатков пальцев Кядиса.

(...)

На мой взгляд, силовым способом изъят главный свидетель. Думаю, кто-то очень серьезно воспринимает ее показания. Многие эксперты считают, что эта ситуация для девочки представляет очень большую угрозу - большую, чем когда-либо. Ведь она сейчас находится с матерью, являющейся единственным взрослым свидетелем, который мог бы все рассказать. И если она когда-нибудь решится заговорить об этом, а она может заговорить, чтобы облегчить душу, то девочка окажется в большой опасности. И чем больше пройдет времени, тем больше будет эта опасность, ведь свидетелей убирают в основном, когда все утихает…

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ

“Экспресс-неделя” №23, 7 июня 2012 года.