Валентинас Мазуронис: “Большая разница в доходах создает в обществе взрывоопасную ситуацию”

О том, была ли необходимость объявлять банкротство банка “Снорас”, кто успел в последнюю минуту обнулить счета, почему полякам запрещают таблички на польском, кому выгоден скандал со Службой расследования финансовых преступлений и о многом другом - наш разговор со старостой парламентской фракции партии “Порядок и справедливость” Валентинасом МАЗУРОНИСОМ

(Печатается в сокращении)

- Вы являетесь председателем парламентской комиссии по расследованию обстоятельств банкротства банка “Снорас”. как думаете, была ли необходимость объявлять его банкротство, ведь, по словам бывшего главы Центробанка Литвы Р.Шаркинаса, со “Снорасом” было все в порядке?

- “Снорас” - это очень важный вопрос, который, на мой взгляд, освещается недостаточно: я уверен, вся эта история уже оказывает и в ближайшие годы будет оказывать очень большое влияние на экономические и финансовые процессы, а значит, и на уровень жизни в стране. Для обслуживания банкротства банка мы уже взяли из Гарантийного фонда государства свыше 4 млрд литов. Когда и какие средства вернутся государству, трудно сказать: видимо, даже при самой благоприятной ситуации - не раньше, чем через несколько лет. А это значит, что эти 4 млрд литов Гарантийного фонда, а также хранившиеся в банке около миллиарда литов государственных средств - “Содры”, районных, городских учреждений - в ближайшее время не получим.

Сейчас мы пытаемся найти ответы на 14 главных вопросов, которые нам задали в Сейме. Они все делятся на три блока, основной из которых - как же осуществлялся контроль за коммерческими банками со стороны Национального банка Литвы, если, как нас уверяют сейчас, около половины имущества банка, почти 4 млрд литов, исчезли? Действительно ли имущество исчезло, а если исчезло, то на какую сумму? Было ли решение правительства объявить мораторий на работу банка, затем его национализацию и через несколько недель банкротство самым мудрым решением? Усугубляют ситуацию судебные требования и версии, выдвигаемые бывшими владельцами акций “Снораса”, которые сейчас находятся в Великобритании.

- Вы получаете доступ ко всем документам?

- Мы в основном получали все, что просили, правда, до сих пор не получили некоторые документы, касающиеся деятельности временного администратора Саймона Фрикли и нынешнего администратора банкротства банка Нейла Купера, некоторых других учреждений. На днях я отправил в Литовский банк три запроса о предоставлении документов, могущих подтвердить или опровергнуть то, что говорили нам на заседаниях этой комиссии свидетели ситуации. Свои выводы мы обязаны представить Сейму до 1 июня.

- До 1 июня суммы вкладчиков банка в очередной раз резко сократятся, ведь зарплата администратора банкротства исчисляется чуть ли не астрономическими цифрами…

- Кстати, тоже серьезный вопрос. Это сейчас все банковские операции в “Снорасе” проводятся на основании Закона о банкротстве. Но когда речь заходит о неадекватно больших затратах на Н.Купера и его команду, то у нас возникает довольно много вопросов, хотя юридически вроде бы все нормально, ведь решение принимает суд. В частности, за первые три месяца на администрирование банка было истрачено около 61 млн литов. Поэтому мы так ждем запрошенных документов. Но на сегодняшнюю ситуацию мы повлиять не можем. Только постараемся все выяснить и изложить парламенту свое мнение. Хотя, видимо, и это будет непросто: наша комиссия состоит наполовину из членов оппозиции, наполовину - из правящих, а когда решаются вопросы такого уровня, трудно избежать политизации и субъективных оценок. Пока мы стараемся максимально собрать информацию.

- Интересно, сколько среди тех, кто накануне крушения банка забрал из него 111 млн литов, родственников высокопоставленных чиновников? Есть ли данные о том, воспользовались ли члены семьи спикера парламента И.Дягутене информацией о грядущем банкротстве “Снораса”, обнулив счета своих фирм прямо накануне закрытия банка?

- Конкретно этим случаем занимается антикоррупционная комиссия, а мы свой вопрос сформулировали иначе: не воспользовался ли секретной информацией о будущем банка кто-нибудь из представителей власти - парламента, правительства, Литовского банка и т.д. Но это сложный вопрос - здесь трудно что-то доказать, однако мы пытаемся собрать побольше информации по этой теме, в том числе, конечно, и по конкретному случаю, касающемуся семьи И.Дягутене. Сантаришкская клиника, одним из филиалов которой руководит муж И.Дягутене, перевела 18 с лишним миллионов литов со счета клиники в банке “Снорас” в другой банк прямо накануне крушения “Снораса” - в последний день перед его остановкой. Как утверждает бухгалтер, она обнулила счет в “Снорасе” после того, как прочитала статью в “Летувос ритасе” о готовящихся обысках в одном из литовских банков. Сын Дягутене тоже за день до закрытия банка написал заявление о переводе денег со счета в “Снорасе”, на который его фирме люди, купившие у них квартиры, переводили деньги, - 600 тыс. литов - на погашение его кредита в этом же банке. Погашение это не было закончено в связи с остановкой операций банка, а завершилось в январе, когда банк уже не работал. Доказать, что он сделал это после того, как получил информацию об остановке банка, трудно - он уверяет, что сам додумался до этого.

- Удивительное стечение обстоятельств…

- Конечно, такие счастливые совпадения вызывают и версии, и различные домыслы, но доказать, что это произошло в результате утечки информации, довольно трудно.

- Из скандала со “Снорасом” плавно вытек другой скандал - со снятием с должностей руководителей Службы расследования финансовых преступлений (СРФП), которых тоже обвиняют в утечке секретной информации…

- Они были уволены в соответствии с законом, и им были предъявлены подозрения в причастности к разглашению секретной информации. Ведется прокурорская проверка, и сами уволенные руководители подали в суд. Это правовой вопрос, который нужно рассматривать в правовом поле, а не с помощью скандалов с политическим подтекстом. Суд, прокуратура должны чето ответить на вопросы, причастны ли уволенные руководители к разглашению секретной информации, законно ли им запретили работать с секретной информацией и сняли с занимаемых должностей? Конечно, у нас есть претензии и к судам, юридической системе, но я думаю, что эти сотрудники были не причиной, а поводом для скандала. А причина, на мой взгляд, гораздо глубже: я думаю, что нынешнее правящее большинство, в особенности консерваторы, понимают, что их политика в области решения выбранных ими же приоритетных проблем потерпела крах, и им в преддверии выборов нужен какой-нибудь скандал, под прикрытием которого они могли бы гордо хлопнуть дверью, сказав, что мы бы все сделали, но нам помешали…

У них очень большие проблемы в энергетическом секторе. Я не знаю, но у меня есть основания предполагать, что у них не все гладко со строительством новой АЭС. Вопервых, это наглухо закрытая сфера. Нет предварительных, но более или менее реальных цифр, серьезного анализа ситуации. Уже это настораживает. Во-вторых, они только что подписали договор о концессии, который предложат утвердить парламенту, но в то же время премьер говорит, что окончательное решение строить станцию или нет будет приниматься в следующей каденции, то есть после того, как Литва уже вложит в строительство около 750 млн литов, и что все экономические решения будут приниматься уже следующим составом парламента. Это настораживает, и я думаю, что у них там плохи дела. Отсюда этот громкий скандал, создающий напряжение между президентом и правящей партией, раскачивающий политическую и экономическую систему государства. Он необходим, на мой взгляд, чтобы можно было спрятать концы в воду. Жизнь покажет, прав я или нет.

(...)

- Говоря о проблемах в энергетике, вы ведь имели в виду не только строительство Висагинской атомной станции?

- Проблемы в энергетике - это отражение политических процессов. Ведь маленькому государству без собственных природных ресурсов, находящемуся в центре Европы между другими государствами, иметь независимую энергетическую систему, про которую твердят консерваторы, в сущности невозможно. К тому же это стремление к независимой энергетике во многом основано на почти патологическом недоверии, неприязни сегодняшних правящих к Российскому государству. Когда строился газопровод “Северный поток” под Балтийским морем, те же самые консерваторы говорили, что мы не подпустим Ивана к трубе. А получилось наоборот - у России есть газопровод, а мы от него ничего не получаем. Это не мудрая политика. Мудрость в том, чтобы стараться получить как можно больше выгоды для своего государства и для себя. Но когда все решения основываются не на экономической выгоде, а на политических предпочтениях, это неправильно. С другой стороны, любое государство заинтересовано в том, чтобы его энергетическая система опиралась на как можно большее количество векторов. Потому если сейчас мы в энергетике зависим только от России, то естественно стремление, как и в любом бизнесе, искать и другие возможности.

(...)

- Готовы ли наши партнеры по строительству Висагинской АЭС вкладывать свои деньги в ее строительство и в каких долях?

- Это и есть тот самый момент секретности. Они не раз заявляли, что политически поддерживают эту идею. Но нужна и экономическая поддержка. Насколько я понимаю, партнеры тоже не получили достаточно информации, поэтому они говорят о своей заинтересованности, но окончательное слово скажут, когда будут точно знать все условия. Поэтому их недавняя встреча в Пренай и закончилась только политическими заверениями. Главные вопросы - экономические, начиная со стоимости станции, себестоимости электричества, которое она будет производить, стоимости его для населения, размер нашей доли, источник финансирования - откуда мы возьмем деньги и какие проценты будем платить за кредит, через сколько лет это окупится, как это будет влиять на государственные экономические проблемы. Вот мы говорили о “Снорасе” - там 4-5 млрд пропали, и мы говорим, что это очень много, а здесь сумма может быть в 3-5 раз больше, так что это серьезные вопросы и обсуждать их надо серьезно.

(...)

- Каковы перспективы политической карьеры главы вашей партии Роландаса Паксаса после принятия нового закона?

- Все зависит от того, подпишет ли его президент. Если подпишет, то закон вступит в силу, тогда оспаривать его можно будет только через Конституционный суд. Я думаю, что это было антиконституционное свержение президента, и новый закон - хоть и небольшой, но шаг в направлении справедливости.

- Риторика Литвы в отношении России до сих пор была недружественной. Что должно измениться, чтобы отношения с соседями потеплели?

- Логично, что каждое государство имеет свои интересы, но при этом надо искать компромисс между своими и интересами соседей.

Нашим политикам, особенно это чувствовалось во время Адамкуса, нередко кажется, что они пуп земли, и они готовы указывать, как какому государству надо жить и что делать. Это несерьезно, на мой взгляд, потому что в политической жизни все факторы имеют влияние - и мощь государства, и его экономика, и размер территории, и военная составляющая. Так что компромисса в последние годы практически не было. Конечно, свою лепту внесли Ландсбергис и его окружение. Хотя можно вспомнить времена восстановления независимости в Литве, когда нас поддержал и Ельцин, и российская интеллигенция, и митинги в России в защиту Литвы. А вот после этого, я не хочу уточнять по вине чьих политиков, но, думаю, в том числе и литовских, что-то произошло, и было выбрано другое направление, когда надо было изо всех сил пинать соседа ногой, а потом спрашивать, за что он сердится. Я думаю, что это не перспективно.

(...)

- Как вы думаете, напряженные отношения с Польшей - это результат политики нашего государства в отношении поляков, проживающих на территории Литвы?

- Я думаю, взаимоотношения между Литвой и Польшей - это один вопрос, а взаимоотношения между литовцами и поляками в Литве - другой, хотя он, безусловно, взаимосвязан с первым. У отношений Литвы и Польши сложная история, в которой было все - мы и жили в одном государстве, и считали друг друга оккупантами, и воевали, и дружили. Думаю, что сейчас ситуация обострилась, потому что эту историю или некоторые исторические аспекты стали экстраполировать на современную политическую жизнь, причем с обеих сторон. И эти силы идут стенка на стенку. Это неправильно. С одной стороны, когда-то руководство Литвы наобещало Польше много всего и не выполнило, хотя я не понимаю, зачем надо упираться там, где нет смысла это делать. Например, мы никак не можем решить такой простой вопрос о табличках. Ну сделайте на табличках надпись на государственном языке в два раза крупнее, чем на польском, русском, да на любом. Если человек хочет, чтобы на его доме висела табличка на его родном языке, то зачем из этого делать проблему? Я бы мог понять эти споры, если б не было надписи на государственном языке, но сейчас…

Или вот вопрос написания фамилии в паспорте на родном для человека языке... Конечно, на главной страничке фамилия должна быть написана на государственном языке, но на другой странице она может писаться хоть на польском, хоть на китайском, если это греет душу его владельцу. Это ведь двойной стандарт: если литовец хочет быть литовцем в Европе, то мы говорим, что это хорошо, а если поляк хочет быть поляком в Литве, то мы говорим, что это плохо. Это неправильно.

(...)

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ

“Экспресс-неделя” №14, 5 апреля 2012 года.