Что происходит на Игналинской АЭС?

Известные политики объясняют, почему на атомном объекте сложилась негативная ситуация Евросоюз не будет финансировать воровство и политиканство

О том, с чем связана череда скандалов вокруг Игналинской АЭС, размышляет парламентарий Юлюс ВЯСЯЛКА.

- Скандал с закрытием ИАЭС вышел на международный уровень. В чем проблема закрытия станции?

- Казалось бы, ломать – не строить: много ума на это не требуется и никаких скандалов, как будто бы, быть не должно. Но вдруг в этом году, когда кончается срок пребывания у власти консерваторов, обнаруживаются крупные нарушения в процессе закрытия станции. Никто не видел их списка, не ясно также, в чем они выражаются и кто в них виноват. Но правящие сформировали новую команду, а через полгода, объявив ее некомпетентной, заменили. Впрочем, и после этого проблемы не закончились: заварили кашу, а чтобы самим ее не расхлебывать, ищут врагов. Реально же проблема в том, что мы не смогли подписать с Евросоюзом договор, выгодный нам. В нем мы конкретно обязались закрыть Игналинскую АЭС, а другая сторона взяла на себя довольно расплывчатые обязательства: сколько мы посчитаем нужным, столько и дадим.

Сейчас Евросоюз, услышав от официальных лиц - представителей Министерства энергетики, что деньги, отпущенные на закрытие, разворовываются, решил: раз воруют, то зачем давать? Еврокомиссия уменьшила суммы на закрытие на 2013 год. Странно, но наши экономисты и переговорщики не смогли назвать конкретные суммы, необходимые для закрытия, а это было бы аргументом в споре. А сейчас я спрашиваю у министра, сколько конкретно денег нужно? И начинается: мол, надо было 700 млн, но компания “NUKEM Technologies”, строящая хранилище для ядерных отходов, завысила цены и требует дополнительно 300 млн.

- Компанию обвиняют и в длительной задержке работ…

- Но где все это время было Министерство энергетики, обязанное постоянно контролировать весь процесс закрытия?! Почему только сейчас, когда время пребывания консерваторов у власти заканчивается, оказывается, что ничего не сделано, а деньги истрачены? Начинается поиск врагов и выясняется: беда, оказывается, в том, что в немецко-российской компании “NUKEM Technologies” работают и русские специалисты. Но ведь логично, что там работают русские: кто лучше них знает российский реактор? Однако нам кажется, что американцы или французы сделают это лучше.

- Странно: премьер говорит о необходимости просить Еврокомиссию об увеличении финансирования на закрытие ИАЭС, но при этом без конца появляются сообщения то об исчезновении денег, то о заоблачных зарплатах вновь нанятых работников…

- Действительно, почему вы раньше воровства, о котором кричите сегодня, не видели? Три года с закрытыми глазами работали, а на четвертый глаза вдруг открылись? Почему не знают, сколько конкретно дополнительных средств необходимо для закрытия? У нас общая, характерная для посткоммунистических стран, психология: если кто-то дает тебе деньги, то ты думаешь, что чем больше их потратишь, тем больше получишь. Но уж если ты руководствуешься этим принципом, то не кричи, что деньги воруют! Потихоньку наведи у себя порядок и выходи на международный уровень с проблемой, которая действительно имеет место: экономическая ситуация изменилась, все подорожало. А то ты сам кричишь, что воруют, а потом просишь у Еврокомиссии денег, да еще говоришь о каких- то шпионах и врагах!

Такое политизирование закрытия станции, естественно, не нравится Евросоюзу, который не станет финансировать воровство и политиканство. Договор о закрытии изначально был составлен неграмотно. Надо было предусмотреть: вы - шаг, мы - шаг. А сейчас у нас нет никаких аргументов, для того чтобы требовать деньги.

Правые призывают сейчас нанять новую компанию, но откуда они возьмут такие большие средства, чтобы расторгнуть договор с “NUKEM”, ведь доказательств, что он что-то серьезно нарушил, нет? Что будет дальше? Ну, объявим новый конкурс, и вместо немецкой придет американская компания. Так она тоже будет нанимать русских специалистов, и что, опять начнем кричать? Тогда давайте сами закроем. Но сами не умеем.

Этот громкий политический шум, не подкрепленный серьезными аргументами, наносит имиджу Литвы как серьезного партнера непоправимый вред. Вместо того, чтобы заниматься исправлением неудачного договора, контролем над тем, как расходуются деньги, мы занимаемся политикой. Хватит уже политизировать энергетику, от этого страдает только литовский потребитель.

- С чем связана чехарда с назначениями на станции - убрали Шевалдина, поставили Чюкшиса с зарплатой
более чем в три раза большей, потом и его убрали...

- Во всех постсоциалистических странах, и в России, и в Литве в том числе, есть одна беда: там считают, что дипломаты и политики могут все. Шевалдина “ушли” без всяких доказательств его вины. А он как умный человек понял: не дай Бог, что-то случится - обвинят русского директора. Я уверен, что если что-то на станции и делалось не так, то не под руководством Шевалдина, ведь там было немало других начальников.

В общем, выгнали специалиста и поставили дипломата, однако в таком важном деле дипломат может быть только советником, переговорщиком. (Хотя именно дипломаты подписали этот не выгодный для Литвы договор с Евросоюзом.) Беда и в том, что министр энергетики либо не способен, либо ему кто-то мешает подбирать квалифицированные кадры. Я думаю, что замминистра энергетики Швядас подал в отставку, потому что понял, что все это - проблемы с закрытием ИАЭС, договор с японо-американской компанией о строительстве новой атомной станции, разговоры о строительстве терминала сжиженного газа - закончится пшиком. Он просто не захотел лгать и нести за это ответственность. Когда мы ему в Сейме задали конкретные вопросы, он ответил, что, мол, он и так получает нагоняй за то, что говорит слишком много правды. У нас в энергетическом секторе нет большего врага, чем мы сами, ибо вредим себе на каждом шагу.

Противостояние спровоцировали недоверие и привилегии для новичков

По мнению члена парламентской Комиссии по атомной энергетике Кястутиса ДАУКШИСА, нельзя подбирать кадры по принципу личной преданности, особенно на АЭС.

- Ясно, что конфликт на ИАЭС был запрограммирован сразу после прихода нового руководства. Сделаны ли выводы?

- Станция - объект повышенной опасности, и ее надо безопасно закрыть. То есть все необходимо делать очень грамотно и осторожно, ведь никто еще такую станцию не закрывал, и мы первыми испытаем все связанные с этим трудности.

То есть это новое испытание для работников станции. Причину же конфликта я вижу, во-первых, в том, что люди, которые давно работают на станции и досконально знают эту работу, были противопоставлены вновь прибывшим по величине зарплат. Например, человек, который читал об атомной энергетике только в книжках, сразу стал получать зарплату в три раза большую, чем тот, который там давно работает, допустим, начальником цеха.

Во-вторых, старым работникам не доверяли, зато новые, еще не проявившие себя в работе как высококлассные специалисты, сразу получили высокие оклады. Конечно, это не могло не вызвать противостояния в коллективе. В-третьих, в такой ситуации руководители подразделений стали бояться делать какие-то самостоятельные шаги: начальник цеха теперь может что-то делать чуть ли не по приказу министра. По законам управления предприятием каждый начальник должен принимать решения на уровне своей компетенции. Ведь если он будет ждать, что скажет вышестоящий начальник по поводу какого-нибудь шага, который, допустим, необходимо сделать быстро, то это может привести к необратимым последствиям.

А ведь эту атмосферу недоверия, слухов и скандалов можно было развеять очень просто: властям надо было встретиться с работниками станции, с жителями города, построенного для обслуживания АЭС. Ведь все население Висагинаса тем или иным образом связано со станцией: у кого-то там работает отец, у кого-то муж, жена, родственники. Им надо тоже объяснить, как будет организована работа по закрытию, как она продвигается. А поскольку люди многого не знают и не понимают, появляется раздражение. Все это не делает чести властям.

- По словам премьер-министра, у него “вызывает сомнение и выбор некоторых иностранных экспертов”...

Закрывая станцию, мы приобретаем еще и бесценный опыт, который потом можно будет применять на практике в других странах при закрытии АЭС. Думаю, что консультанты, которых мы нанимаем за огромные деньги, наоборот нам должны платить за то, что имеют возможность приобрести опыт закрытия и научиться чему-то (Смеется. - Е.Ю.).

Плохо, что мы привлекаем зарубежных консультантов, не имеющих опыта закрытия таких реакторов, и платим им даже больше, чем руководителям станции. Допустим, министру понравился какой-то человек, работавший экспертом на АЭС в немецком Грейфсвальде, его привезли сюда и заплатили аж 56 тыс. литов за две недели работы!

Такую практику надо прекратить, должна начаться нормальная работа, ведь атомная станция - не игрушка, а ее закрытие - серьезный и долгий процесс, который будет продолжаться не один год и не при одном министре. Поэтому всем, кто отвечает за закрытие станции, - министру, гендиректору - надо оценивать ситуацию трезво, учитывая, что дрязги вредят делу. Вот ушли вице-министр энергетики Швядас, бывший директор Чюкшис - не скажу, что это кандидатура была какой-то находкой, но это нормальный человек, который при своем назначении спрашивал, почему ему установили такой большой оклад, ведь старый директор работал с окладом в три с лишним раза меньшим. Министр говорил, что это очень хороший специалист, очень надежный, но вдруг через полтора года его снимают. Значит, министр ошибся, но теперь я не уверен, что он не ошибся и в новом директоре. А что на таком предприятии означает смена руководителя, ведь меняются не только директора, но и заместители?!

- По какому же принципу идет отбор кадров на ИАЭС?

- Не знаю, думаю, что по принципу личной преданности.

- Почему вдруг перестали доверять людям, которые работали на действующем ядерном объекте?

- Когда человек все время жил в степи, а потом попал в лес, ему там страшно: мерещатся звери, враги, от которых он должен обороняться. Мне кажется, что новая команда, пришедшая на станцию, многого не понимает и держит круговую оборону, ожидая, пока те, кто работал раньше, войдут к ним в доверие. Но если министерство может поменять всех начальников отделов, цехов и т.д., пусть меняет, правда, где оно таких специалистов найдет? Это неправильно: ты должен работать с теми, кто трудился там до тебя.

Другое дело, что можно ужесточить требования. Допускаю, что при подписании договоров старыми работниками могли быть допущены какие-то ошибки, но ведь такую станцию мы закрываем впервые. И вряд ли сегодня можно будет подписать идеальный договор, ведь ситуация постоянно меняется, появляются новые технические решения, дорожают материалы, не исключено, что через три года и этот договор будут критиковать как неудачный. Время многое меняет, не исключено, что если новую атомную не построим, то, может, придется еще старый реактор вновь запускать.

Это, конечно, шутка, но в каждой шутке есть доля правды: если дела в Европе пойдут так, как идут сейчас, может и не быть потом этих денег на закрытие станции. Что нам тогда делать – запускать второй блок заново, если его еще не размонтировали?

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ

“Экспресс-неделя” №39, 29 сентября 2011 года.