О том, как Зинка, жена автора этой статьи, вывела депутатов на чистую воду... Извините, уточняем: водку

Зинка, жена моя, крикнула из кухни, помешав смотреть баскетбол: «А чего это депутаты просят снова продавать водку в кафе Сейма? Как думаешь?» Я не подумал, потому что как раз был острый момент, брякнул, чтобы отвязалась: «Делать им нечего, от скуки».

А она, умница моя, заинтриговала, водочная же тема, говорит: «Да нет, это чтобы в свою пользу законы принимать. Известно же: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».

Шутка показалась смешной, но не совсем точной, немного противоречащей моему личному опыту. Я бросил пялиться в телевизор, подумав, что тема животрепещущая, властно влекущая, решил уточнить женину мысль: «А вдруг у них идеи хорошие, полезные человечеству?» Секунду подумав, добавил, опираясь на личный опыт: «Да и водка ум расширяет, мозг стимулирует. Тогда получается - для общего блага водка в сеймовском кафе!» И обрадовался, решив, будто получил прекрасную идеологическую основу для того, чтобы в обед приложиться к чекушечке. А Зинка вышла из кухни, вытирает руки полотенцем, смеется: «Да что ты, Егорушка. Не знаешь их, что ли? Для смелости они принимают. Чтобы совесть заглушить. Стыдно же голосовать за выгоду себе же».

Ну, эта мысль мне не очень понравилась, я даже выключил телевизор – баскетбол не водка, обойдусь. Так что же, выходит, и я принимаю на грудь, чтобы заглушить совесть, что ли? А от чего мне ее глушить? Она у меня чиста! Обидно стало за женины слова.

«Нет! – крикнул я ей в ответ на собственные обидные размышления. - У тебя мозги куриные. Да и вообще, знаешь ли ты о чем говоришь? Законы знаешь? Нет! Откуда? Мы же не читаем никакого вестника. Может эти законы и есть полезные людям?!» А Зинка, молодец, не обиделась на куриные мозги. «А чего мне вдаваться в их юридическую литературу? – спокойно так говорит, проигнорировав оскорбительные слова и поняв, что я поругался с собственными мыслями, и весело, с любовью, но и почему-то с иронией взглядываясь мне в лицо. – Я, во-первых, мужиков знаю». И так сверкнула глазами, словно мгновенно прочитала всю правду в моем лице, как в мраморных глазницах бюста всем давно известного и описанного в исторических книжках государственного деятеля. «Во-вторых, читала про политиков. Про них в газетах правду пишут. Потому что если бы неправду, так они давно бы засудили газетчиков. А там много всякой гадости про их хитрости. А в-третьих, что ж за такие законы, если с каждым годом мы с тобой беднеем, а политики богатеют?» И добавила озорно так, но точно с вредностью в голосе: «Одна польза от их законов – на водку тебе денег теперь больше нет!» Я возмущенно вскинул взгляд. А она еще веселее: «Да-да! Давай, защищай их за свою чекушку! А ее уже и нет! Убрала для компрессов!»

Вот же – все поняла! Да-а-а, попался. Но чего она разозлилась? Я же не политиков защищаю. Себя! И обиделся еще больше. Точно - никакая она все-таки не умница! «Ничего ты не понимаешь! – крикнул снова, успев подумать, что и это - ответ на мои собственные мысли, но не сумел вовремя остановиться. - Водка – она ведь социальное зло! И мы ее уничтожаем, пия дома, в культурной атмосфере». И почувствовал, что окончательно завяз в своем умопостроении.

Зинка опять сверкнула глазами, но уже не радостно, а зло, однако согласилась со странной интонацией в голосе: «Ага, в культурной. Ага, я тебе поуничтожаю социальное зло». И я продолжил, получив смутную поддержку: «Вот и депутаты хотят культурно проводить время, как и я, уничтожая социальное зло».

Она махнула полотенцем, но не кинула в меня, значит махнула все-таки в согласии. Молодец. Может быть, все-таки, умница? Я воодушевился и сказал: «Староста ихний, Чапликас фамилия, ну, который попросил вернуть алкоголь в Сейм, так и сказал. Смотри, в газете написано: «Почему из членов Сейма нужно делать бытовых алкоголиков, которые пьют в кабинетах и должны прятаться, если хотят позвать гостя? Абсурдная ситуация». Вот видишь. Аб-сурд-ная. Не тайком где-то в кабинете, как было при ЦК КПСС – помнишь, сначала Брежнев запрещал пить водку на работе, потом Горбачев, а культурно – в кафе или ресторане. А не в подворотне. Представляешь, где бы им еще выпивать, если в Сейме нельзя даже в кабинете, как при Брежневе, а в городе люди узнают?».

«Ага, - говорит Зинка. – Не в подворотне депутатам пить, а культурно нажраться, не отходя от кассы». Я удивился. Нет, кажется, судя по интонации, она все-таки со мной не совсем согласна. И тогда плакала моя чекушка. Но в чем не согласна, не понял. «Какой еще кассы?» - спросил. Зинка махнула полотенцем. «Дылда ты старая, а до сих пор ничего не понимаешь. Совесть они глушат! И деньги тратят, которые своими же законами чеканят. Денег у них на это хватает - не то что у нас с тобой».

Тут я почувствовал просвет, потому что вопрос о водке Зинка случайно свела к проблеме о деньгах. «Ну так мы же только за себя отвечаем, а они за всех, - пробурчал я, пытаясь найти тропинку к чекушке. - Ответственность называется. Это денег стоит побольше, чем я получаю. Но я еще заработаю». Однако она уверенно разрушила мою интригу. «За всех отвечают – со всех получают», - засмеялась Зинка. И добавила: «Чего бурчишь, Бурчалов мой? Иди лучше, государственным делом займись – помоги съесть обед для ячейки общества – семьи».

Из кухни так вкусно пахло, что я подумал: семейный обед все-таки важнее обсуждения вопроса о водке в кафе Сейма, тем более, что спорим не по-научному, без знания дела, с опорой на интуицию, слухи и жизненный опыт, что все-таки умница у меня Зинка, и с ней я без чекушки обойдусь, которая и, правда, полезнее для компрессов. И прямиком пошел на вкусный запах...

Егор БУРЧАЛОВ.