Русские знаменитости. Жизнь и любовь Федора Плевако, «московского златоуста»

Жизнь и любовь Федора Плевако, «московского златоуста»

Более ста лет назад, в этот день – 5 января 1909 года - Россия прощалась с одним из известнейших российской адвокатов, юристов, судебных ораторов Федором Никифоровичем Плевако. Родился 25 апреля 1842 года. Окончил Московский университет. Состоял в Москве кандидатом на судебные должности. Адвокатская деятельность Плевако прошла в Москве, которая наложила на него свой отпечаток. И звон колоколов в московских храмах, и религиозное настроение московского населения, и богатое событиями прошлое Москвы, и нынешние её обычаи находили отклик в судебных речах Плевако. Они изобилуют текстами Св. Писания и ссылками на учение св. отцов. Природа наделила Плевако чудесным даром слова.

Первые же судебные речи Плевако обнаружили его огромный ораторский талант. Участие во многих уголовных процессах, по тем или иным причинам оказавшимся в эпицентре общественного внимания, сделало его имя широко известным. Не было в России оратора более своеобразного. А первым его всероссийским успехом стало потенциально проигрышное дело обвинявшегося в вытравливании плода у своей любовницы франта и кутилы Кострубо-Карицкого. В процессе полковника Кострубо-Корицкого, слушавшемся в рязанском окружном суде (1871 г.), саму любовницу защищали два первостатейных российских адвоката: Спасович и князь Урусов, страстная речь которых взволновала слушателей. Плевако предстояло изгладить неблагоприятное для подсудимого впечатление. Резким нападкам он противопоставил обоснованные возражения, спокойствие тона и строгий анализ улик. Плевако на процессе выступал последним. По воспоминаниям Спасовича внешне он «производил впечатление какого-то неотесанного медведя, попавшего не в свою компанию». На протяжении всего процесса молчал, свидетелей не допрашивал и только ждал, когда ему предоставят слово. Не будем говорить о содержании речи, скажем только, что даже адвокаты противной стороны прониклись ее логикой и эмоциональностью. Присяжные Кострубо-Карицкого оправдали.

Потом были победы в 1880 году в делах 19-летней девушки Качки, в состоянии аффекта застрелившей своего возлюбленного, студента Байрошевского, актрисы императорских театров примадонны Висневской, игуменьи Митрофании (баронессы Розен), миллионщика Саввы Мамонтова и многих-многих других. Во всем блеске и самобытной силе сказалось ораторское дарование Плевако в деле игуменьи Митрофании, обвинявшейся в московском окружном суде (1874 г.) в подлогах, мошенничестве и присвоении чужого имущества. В этом процессе Плевако выступил гражданским истцом, обличая лицемерие, честолюбие, преступные наклонности под монашеской рясой.

Ф.Плевако получил прозвище «московский златоуст». Вел и крупные политические процессы, в том числе по Морозовской стачке 1886 года. Всегда отстаивал свободу, честь и достоинство человеческой личности, не пренебрегал и защитой простых, как тогда говорили, маленьких людей, блистая на этих процессах своим красноречием ничуть не меньше, чем на громких делах. Остроумие, находчивость, мгновенная реакция на реплики противника, к месту проявленный сарказм - все эти качества ярко демонстрировал выдающийся оратор. Половина подсудной России перебывала у него в кабинете. Его слава не угасала до самой его смерти. Это имя знала вся Москва, вся Россия, вся Европа. Для обывательской массы провинциальных углов России Плевако был полумифической фигурой, о которой так много приходилось слышать и которую редко кому приходилось видеть. Но уж если видели и слышали, то неизменно гордились тем, что видели «самого Плевако».

Федор Никифорович Плевако выступал защитником на крупных политических процессах:
Дело люторических крестьян (1880), дело севских крестьян (1905), дело о стачке рабочих фабрики Товарищества С. Морозова (1886) и других. Нередко в делах о фабричных беспорядках он вставал на защиту рабочих, обвинявшихся в сопротивлении властям, в буйстве и истреблении фабричного имущества, будил чувство сострадания к несчастным людям, «обессиленным физическим трудом, с обмершими от бездействия духовными силами, в противоположность нам, баловням судьбы, воспитываемым с пелёнок в понятии добра и в полном достатке». В своих судебных речах Плевако избегал эксцессов, полемизировал с тактом, требуя и от противников «равноправия в борьбе и битве на равном оружии». Будучи оратором-импровизатором, полагаясь на силу вдохновения, Плевако произносил наряду с великолепными речами и относительно слабые. Иногда в одном и том же процессе одна речь его была сильна, другая — слаба (например, по делу Меранвиля).

К началу 80-х имя Плевако уже было на Руси нарицательным. Люди так и говорили об адвокатах: «Плохой мне Плевако достался, найму себе другого». За свою практику «московский златоуст» выиграл множество дел. А вот бракоразводный процесс Марии Андреевны и Василия Васильевича Демидовых ему так и не дался. И по иронии судьбы с этим судебным процессом была связана его личная жизнь, его любовь.

А дело было так. Сын известного фабриканта Демидова – Василий Демидов, начиная с двадцати лет уже ездил на ярмарки в качестве полноправного представителя фирмы своего ортца. На Нижегородской ярмарке в 1868 году он встретил свою любовь: восемнадцатилетнюю дочку горбатовского купца Андрея Орехова Марию. В том же году он снарядил в Горбатов сватов, а в 1869 году была сыграна свадьба.

Мария Андреевна Василия не любила, но кто тогда у женщин спрашивал? Но любила или нет, а прожила с ним 11 лет и родила ему семерых детей. И, может быть, прожила бы с ним всю жизнь, если бы... Василий Васильевич был неравнодушен к спиртному и частенько, «по-семейному», поколачивал жену. Поэтому, когда в начале 80-х умер отец Марии Андреевны и оставил ей неплохое состояние, она и решила использовать его в пользу себе наилучшим образом. А именно: нанять самого лучшего московского адвоката, а к тому времени супруги уже несколько лет жили в Москве, и затеять бракоразводный процесс. В один из прекрасных дней, когда чаша терпения была переполнена, она просто остановила извозчика и сказала: К Федору Никифоровичу Плевако.

К тому времени Федор Никифорович Плевако был женат и имел двух детей. По Москве ходили упорные слухи, что жену свою он выкрал из монастыря. Однако после того как Плевако познакомился с новой своей клиенткой, молодой и прекрасной купчихой Демидовой, вся страсть к первой жене мигом утихла, и Плевако быстро «сдал» ее обратно в тот же монастырь, откуда и забирал.

Любовь... Тут она была взаимной и доходила до обожания. Уже спустя пару месяцев после первого знакомства Мария Андреевна собрала вещи, детей и, презрев общественное мнение, переехала на Новинский бульвар к своему любовнику, который и повел бракоразводный процесс «Мария Андреевна Демидова (Орехова) против своего мужа Василия Васильевича Демидова». Процесс этот затянулся почти на двадцать лет. Василий Васильевич, ставший в 1882-м, после смерти отца, полноправным хозяином льняной империи, стоившей более пяти миллионов рублей, ни на какие компромиссы не соглашался и «вольную» жене не давал. Более того, он совершенно спокойно относился к тому, что она живет с другим человеком и упорно заявлял, что изменой это не считает. Демидов постоянно перечислял крупные суммы на образование детей.

Даже когда Мария Андреевна родила от Федора Плевако первого ребенка, дочку Варю, Василий Демидов отреагировал на этот факт спокойно. Дочь, дабы смягчить ее участь и не записывать незаконнорожденной, была оформлена как подкидыш и тут же удочерена в таком качестве Федором Никифоровичем. Вся Москва прекрасно знала, что это ребенок Марии Андреевны, да и она этого никогда не скрывала, и только Василий Демидов продолжал утверждать, что он верит в то, что ребенка действительно подкинули. То же самое произошло и со вторым ребенком, Сергеем.

До самой своей смерти в 1900 году Василий, которого за глаза в свете величали теперь не иначе, как «льняным оленем», намекая на ветвистые рога, так и не дал жене развода. На церемонии бракосочетания вдовы Демидовой и адвоката Федора Плевако, состоявшейся спустя некоторое время после похорон, Мария Андреевна, по воспоминаниям современников, выглядела красивее своих молодых дочерей.

В счастливом браке супруги прожили вплоть до января 1909 года, когда Федор Никифорович умер от разрыва сердца. Он чувствовал приближавшуюся кончину и за три недели до смерти распорядился «венков на могилу не класть, речей не произносить, вскрыть меня, чтобы все знали, отчего я умер».

Говорят, что черный мрамор памятника на многие Плевако был в середине двадцатых годов разрезан и использован при постройке мавзолея вождя мирового пролетариата. На этом памятнике была изображена Божья Матерь с умирающим Христом и высечены слова, сказанные адвокатом на процессе Качки: «Не с ненавистью судите, а с любовью судите, если хотите правды».

(Использован материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907), российских газет и журналов).