Сланцевая революция в Литве: быть или не быть?

Случится ли сланцевая революция в Литве и не получится ли, что в связи с этим к проблеме энергонезависимости прибавятся проблемы экологии? Об этом наш корреспондент беседует с министром окружающей среды Валентинасом МАЗУРОНИСОМ.

- Господин Мазуронис, вы, министр, как будто обязанный по должности заниматься охраной окружающей среды, активно поддерживаете добычу сланцевого газа в стране. Почему?

- По специальности я - архитектор, и при проектировании общественных или жилых объектов мне приходилось решать вопросы охраны окружающей среды. В нынешнюю каденцию в парламенте я был председателем парламентского Комитета охраны окружающей среды. Но сегодня я руковожу не Министерством охраны окружающей среды, а Министерством окружающей среды, и охрана окружающей среды - это лишь часть вопросов, которыми занимается министерство. Гармоничное развитие всей среды, общества - вот сфера ответственности министерства. Это и строительство, и развитие, и планирование, и вопросы утилизации отходов, и леса, и полезные ископаемые, и, конечно, охрана окружающей среды. Я не лоббирую ни один из этих вопросов, в том числе и добычу сланцевого газа, однако считаю, что если мы хотим жить лучше, то нам придется жить по законам нынешнего времени, а не по законам прошлого. Государству приходится искать новые экономические сферы деятельности: что-то производить, изготавливать, продавать, добывать. Только при таких условиях мы можем обеспечить себе лучшую жизнь. Если же мы обнаружим залежи сланцевого газа или нефти, то это, как мы надеемся, улучшит наши экономические позиции. Уж если такая большая страна, как США, при помощи сланцевого газа может удовлетворить свои потребности в газе на 25-30% - это очень серьезно. А для Литвы энергетика - одна из самых уязвимых отраслей экономики.

- Для гидроразрыва пласта используется около тысячи кубометров воды с химическими присадками (кстати, их состав засекречен). Не отравят ли почву эта смесь, а также грунт с радиоактивными компонентами, который будет доставляться с глубины?

- Конечно, нет: сланцевые скважины бурятся вертикально на два километра вниз и на два километра вбок по горизонтали. А водные ресурсы находятся на глубине около двухсот метров. Так что их разделяет расстояние примерно в два километра. К тому же в буре, проходящем сквозь слои, в которых есть вода, имеется шестислойная защита из металла и бетона - это очень большая степень защищенности. Пока в мире нет ни одного примера, чтобы при использовании технологии разрыва грунта для добычи сланцевого газа загрязненная вода попала в грунтовые воды. Это достаточно закрытый цикл, и токсичные вещества составляют всего полпроцента от общего количества воды. Я знаю, что раньше применялись более опасные, а сейчас менее опасные материалы. “Chevron”, конечно, должен будет точно рассказать нам о химическом составе жидкости, которая будет применяться при добыче. Я не специалист - эти материалы должны оценить химики. Я видел, что эта вода во время добычи никуда не уходит, почва разрывается, и газ через закачанную воду поднимается наверх. Около 15% закачанной воды поднимается на поверхность, а остальное остается в почве. На месте скважины в небольших установках вода отделяется от газа и закачивается в контейнеры, которые увозят на специальные небольшие заводы по ее очистке. Вместе с водой очищается и грунт, содержащий повышенную радиацию, хотя уровень гамма-излучения не превышает пределы допустимой нормы. Использованную воду очищают и закачивают в скважины для нового гидроразрыва. Но, конечно, тричетыре месяца, пока ведется строительство этих объектов, до 250 большегрузных машин ежедневно приезжают на площадку. Это, конечно, минус, но и вопрос выбора. К тому же в каждый торговый центр, например, в “Акрополис”, ежедневно приезжает больше сотни машин.

- В Интернете можно найти сенсационный фильм американского журналиста Джоша Фокса “GasLand” (“Газовая страна”), в котором документально показывается, как грунтовые воды после гидроразрыва пласта становятся непригодными для питья, как у животных выпадает шерсть, вода в колодцах приобретает металлический привкус (кое-где ее даже можно поджечь), а люди болеют. Жители Пенсильвании вынуждены покупать питьевую воду. Не только в США, но и во многих других странах, добывающих сланцевый газ методом гидроразрыва, общественность выражает опасения, что этот метод не так безопасен для природы, как о нем говорят газодобытчики…

- Я думаю, что этот фильм не соответствует действительности, потому что я был в Пенсильвании и видел, что скважины бурятся в ста метрах от жилых зданий и агропромышленных комплексов и рядом с костелами. У меня есть такие фотографии. Я побывал в районах добычи сланцевого газа, в которых основными занятиями населения являются сельское хозяйство и туризм, и, судя по представленным мне цифрам, с начала добычи газа производство сельхозпродукции и количество туристов не только не уменьшилось, но даже увеличилось.

Думаю, что для индустриального строительства нужна гораздо большая площадка, чем для скважины, а когда говорят о загрязненных колодцах, то я думаю, что это выдумка - я там был, смотрел всю документацию. Перед началом разведки производится мониторинг всех источников воды во всем регионе, он ведется постоянно, и нарушения находят лишь в двух-пяти процентах из нескольких тысяч источников. Что касается горящей воды, то мне сказали, что такая проблема - скопление метана в питьевой воде - существовала в Пенсильвании и до начала добычи сланцевого газа. То есть эта проблема не связана с добычей сланцевого газа. На мой взгляд, сегодня самая большая угроза загрязнения воды идет от сельского хозяйства, использующего химические удобрения, которые смываются в реки и попадают в грунтовые воды. Любое производство связано с каким-нибудь риском, и в первую очередь в связи с человеческим фактором, например, на атомных электростанциях. Во-вторых, это могут быть поломки оборудования, поэтому даже обычная стройка связана с риском, ведь на человека там может упасть балка, кран и т.д. Автомобили - тоже средство повышенной опасности: сколько аварий бывает на дорогах, сколько выхлопных газов они выбрасывают в атмосферу! Но общество делает выбор: либо ходить пешком и дышать чистым воздухом, либо пользоваться современными средствами передвижения. Когда мы строим города, мы тоже наносим непоправимый ущерб природе, но это наш выбор. Так что риск есть всегда, просто мы должны все взвесить, учесть и принять политическое решение. И нужны законы, страхующие нас от рисков. Мы уже перенесли в свои законы все директивы ЕС. Конечно, надо ужесточить контроль, и я уже начал создавать такой контрольный орган - у нас уже есть отдел, который будет контролировать если не скважины для бурения сланцевого газа, так обычные нефтяные. Для каждой скважины будет создаваться конкретный проект со всеми мерами предосторожности.

- Гидроразрыв пласта вызвал два землетрясения в Англии, после чего там были запрещены разведка и добыча сланцевого газа. Литва стоит на месте геологического разлома - вас не страшит возможность землетрясения?

- В Литве сейчас около двадцати скважин для добычи нефти, и хотя методы добычи иные, разрыв там тоже применялся. Трудно сказать – всего можно страшиться в этой жизни. Если мы примем во внимание рекомендации наших ученых, то здесь, безусловно, есть кое-какие опасения, но если предусмотреть все детали и поставить заслоны, то, по моему мнению, разведку проводить надо. После разведки, при которой бурятся две скважины, и до начала добычи пройдет не менее двух лет: за это время мы получим рекомендации Еврокомиссии – в Европе по этому поводу идут бурные дискуссии. Можно будет законами предусмотреть налоговые льготы для получения большей выгоды государству. И тогда перед принятием решения либо о введении моратория, либо о начале добычи мы уже будем четко знать, о чем ведем речь. На мой взгляд, у нас есть все условия для бурения этих двух разведывательных скважин.

- Вы думаете, что сланцевый газ поможет Литве обрести энергетическую независимость?

- Трудно сказать - мы же не знаем наших запасов. Я недавно в Брюсселе разговаривал с министрами окружающей среды нескольких европейских стран, и мы договорились провести заседание по этой теме. Есть разные решения: Дания будет бурить две скважины для разведки сланцевого газа, у нас тоже будут делать две скважины. В Испании разрешили открыть 16 площадок. На Украине общественное мнение разделилось, в Румынии тоже идет обсуждение, в Болгарии парламент запретил добычу. Сланцевый газ уже совершил революцию в энергетике. И если он будет использоваться в глобальном масштабе, это может изменить энергетический баланс, а когда появится новый игрок на энергетическом поле, кому- то придется потесниться и конкурировать с ним. Мы говорим об очень серьезных деньгах. Сейчас американцы в конгрессе дискутируют по поводу дачи разрешения на экспорт сланцевого газа. И, похоже, они разрешат его экспорт в страны НАТО и Европы. Это будет очень серьезный конкурент.

- Какую роль будет играть мнение общества и владельцев участков в решении о начале разведки газа?

- У нас земля принадлежит собственникам, а недра - государству. В связи с этим возникает коллизия - люди, которые владеют землей, хотят пользоваться и тем, что хранится в недрах, например, песком, глиной. В США другая ситуация: если ты владеешь землей, то владеешь и недрами - до центра земли. У нас придется искать компромисс между личными и государственными интересами. Должны измениться и налоговые сборы: сейчас все налоги идут в бюджет государства, но они должны идти и в бюджет самоуправления, и владельцам земли. То есть всем должна быть выгодна добыча полезных ископаемых. В некоторых странах в случае столкновения общественных и личных интересов, если договориться не удается, суд принимает решение компенсировать человеку стоимость земли по рыночной цене, чтобы на его участке можно было вести добычу полезных ископаемых. Я сторонник того, чтобы административные меры принимались только в исключительных случаях: надо искать компромисс и договариваться.

- К каким санкциям в случае отказа Литвы от разведки сланцевого газа может прибегнуть “Chevron”?

- Мы провели конкурс на разведку сланцевого газа, объявленный по заказу предыдущего правительства Кубилюса, на который свои предложения представила одна компания - “Chevron”. Остановить конкурс можно лишь в двух случаях: если компания не соответствует требованиям конкурса или если вообще нет участников. Ни один из этих вариантов в нашей ситуации не годится. Юристы говорят, что “Chevron” в случае отказа Литвы от разведки может предъявить претензии по поводу не оправдавшихся ожиданий. Но будет ли он обращаться в суд, а также какой вердикт вынесет суд, - об этом сегодня говорить сложно. Пока мы отложили объявление победителя, так как с опережением графика провели оценку участника, ведь он был один. Но сейчас надо либо останавливать конкурс, либо объявлять победителя. На днях я обратился в правительство с просьбой официально высказать мнение по этому поводу, и правительство должно определиться.

- В прессе началось шельмование людей, не поддерживающих добычу сланцевого газа, их называют агентами чужого государства, “Газпрома”. Подобные намеки звучали даже в оценках президента…

- Я думаю, людям, защищающим свое мнение, нельзя клеить ярлыки - это нечестно, это политиканство. Дискуссия должна быть честной. Я думаю, что здесь есть конкуренция, и больше ее внутри государства. Конечно, есть и какие- то геополитические интересы, но все мы делаем выводы, исходя из того объема информации, которой владеем. Для этого я и летал в Америку. Добыча сланцевого газа создаст массу рабочих мест для местных жителей - это и бурильщики, и другие работники, водители большегрузных машин, те, кто будет организовывать питание этих рабочих. Будет построено много дорог к скважинам, заводы по очистке, водопровод из реки. Мне говорят, что вот, мол, тебе там показали лучшие образцы, но разве мы будем делать худшие? Нет, давайте и мы будем делать лучшие.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ

“Экспресс-неделя” №15, 11 апреля 2013 года.