Дайнюс Радзявичюс: “Журналистам лучше работать в режиме полной боевой готовности”

Председатель Союза журналистов Литвы Дайнюс Радзявичюс: на первом месте должна стоять демократия с ее свободой слова и тайной источника и только потом - правосудие.

- Как бы вы расценили действия спецслужб против журналистов новостного агентства BNS в связи с публикацией содержания справки Департамента госбезопасности о том, будто Россия готовит информационную атаку на президента, - допросы, обыски?

- От журналистов требуют раскрыть источники информации, неразглашение которых является одним из этических принципов нашей работы, одной из его важнейших ценностей. В истории “разглашения государственной тайны” ни одному из журналистов никаких обвинений не предъявили. Более того, по оценкам политиков и экспертов, в публикации BNS, вызвавшей такой ажиотаж, никакой государственной тайны не было. Но, как сейчас стало известно, утечка какой-то информации из ДГБ имела место, как было и разглашение каких-то тайн, однако это связано уже не с деятельностью журналистов, а, скорее всего, с деятельностью чиновников или политиков, которые по своим служебным обязанностям могли иметь доступ к госсекретам.

Но пока мы видим, что от действий Службы спецрасследований (ССР) и прокуратуры страдают журналисты. Именно страдают, потому что это слово более честно отражает ситуацию. Нас уверяют, что журналисты ничего противозаконного не сделали, но у них дома устраивают обыски, причем в присутствии детей, к ним приходят домой ночью, изымают домашние и рабочие компьютеры. С одной стороны, мы понимаем, что можно и у невинных людей искать какие-то сведения или улики. Но все-таки способы обращения (и человеческие, и юридические) с людьми, которые формально ни в чем не подозреваются, по глубокому убеждению Союза журналистов Литвы и всего журналистского сообщества, нарушают одно из главных прав журналистов: сохранять тайну своих источников. Но ведь у журналистов есть не один и не два источника информации, а сотни и даже тысячи в разных сферах. И то, что спецслужбы изъяли компьютеры и теперь имеют возможность рассекретить эти источники и узнать все журналистские тайны, не только нарушает права журналистов, но и подвергает риску тех, кто сотрудничает с ними. И хотя руководители спецслужб клянутся, что никакой утечки информации из компьютеров журналистов не будет, что этим никто не воспользуется, меня это не успокаивает и не дает никакой уверенности в том, что этого не случится. Потому что именно в этом случае никаких гарантий быть не может, ведь мы помним, что не раз в подобных ситуациях случались утечки более важной информации, связанной с государственными тайнами. Поэтому мы очень резко отреагировали на случившееся.

- И что Союз журналистов может сделать в такой ситуации?

- Для нас важно, чтобы общественность, политики, юристы, представители правоохранительных органов и судьи, которые дали санкции на обыски журналистов, наконец-то поняли, в чем ценность сохранения в тайне источника информации журналиста. Пока что их непросто убедить в этом: вопрос находится на стадии публичной дискуссии, которую в 2002 г. открыл Конституционный суд Литвы. Он заявил, что есть исключительные ситуации, когда суд может потребовать раскрыть источники информации. На практике суды, выбирая между двумя ценностями – правосудием и демократией, отдают предпочтение первому. А между тем, по моему убеждению, на первом месте должна стоять демократия с ее свободой слова и тайной источника и только потом - правосудие. Потому что, когда нет демократии, правосудие работает неполноценно.

Когда в государстве полноценно функционирует демократическая правовая система, тогда можно пожертвовать частью демократии ради правосудия - это лишь будет свидетельством того, что мы полностью доверяем правосудию. Во время дискуссии в парламенте, в которой приняли участие политики, юристы, судьи, представители ССР, судья Верховного суда Литвы Алексас Творкунас очень точно сказал, что сейчас на фоне этого дела решается вопрос политического характера о том, какая ценность важнее – процесс правосудия или демократический процесс. Он не сказал, что именно важнее для него, потому что это должны наконец решить все вместе, хотя по Конституции мы демократическое правовое государство. Мне кажется точным сравнение журналистов с полицейским, который на сложном перекрестке регулирует движение. С одной стороны, он регулирует, а с другой - подвергает себя опасности быть раздавленным этим движением. Каждый водитель может сбить его на этом перекрестке. Журналисты BNS регулировали движение на оживленном перекрестке, но участники дорожного движения сбили их. Так что журналистов-регулировщиков нам сегодня нужно охранять, ведь участники движения движутся не совсем по правилам.

- Не станет ли эта ситуация неким сигналом журналистам, а в целом и обществу, которое мы информируем о недостатках власти, критикуем ее: не берись за острые темы, чтобы избежать подобных эксцессов - задержаний, допросов, обысков?

- На эту ситуацию я смотрю позитивно: мы должны понять, что реально живем не в теплице, хотя до этого момента казалось, что жили. Журналисты говорят, будто рушится мир вокруг, но думаю, они не правы - рушится наша теплица. Журналисты должны работать, охраняя свои источники информации, свою работу, принципы, жертвуя какими-то вещами. До сих пор мы чувствовали себя в безопасности, несмотря на то, что в мире то здесь, то там возникали скандалы, связанные с ущемлением прав журналистов, - то в связи с Wikileaks, то в связи со Сноуденом... Нам казалось, что нас это не касается. Все касается! Мы должны не просто доверять системе, в которой живем, но и сами себя охранять, охранять свой источник. Во время дебатов директор Института журналистики Дейвидас Ястрамскис очень правильно сказал, что как пятьдесят лет назад, так и сейчас лучшая охрана источников - это хранение в уме. Хранение в записях, архивах, на электронных носителях - всегда риск. Я считаю, что мы должны к этому вернуться и обучать своих коллег, как быть журналистами, охранять себя, своих сотрудников. Потому что любой может оказаться в подобной ситуации с обыском и допросами - мы к этому возвращаемся. Удобнее, конечно, в теплице, но журналистам лучше работать в режиме полной боевой готовности.

- Похоже на методы Штирлица…

- У разведчика другие цели. У журналиста, кстати, нет таких ресурсов, такой поддержки, как у разведчика, за спиной которого стоят государственные интересы, госструктуры. Журналист - человек, который может вообще остаться один на один с проблемой. Как показала практика, редакция вступается за него не всегда. Может случиться, что рядом не окажется никого. У журналиста нет гарантий, что о его семье кто-то позаботится, поможет материально, вручит награды, если он рискует жизнью. Нашу профессию называют свободной – свободной в том числе и от привилегий.

- И под таким прессингом журналисты BNS не выдали своих информаторов?

- Кодекс профессиональной этики журналиста, который мы принимали сами и который не является государственным актом, обязывает не называть источники. Но государство поменяло законы и говорит, что суд может потребовать этого. Однако мы-то свой кодекс не меняли и можем раскрыть источник, только получив согласие самого человека. Если же человек не согласен и боится, что пострадает, то мы в первую очередь должны защищать его. Это профессиональное правило - мы не можем наносить вреду человеку, даже если это необходимо госмашине.

- Как думаете, были ли у спецслужб другие способы найти источник утечки?

- Сейчас стало известно, что проводились и другие действия. Вот руководитель ДГБ признал, что его опрашивали по этому делу одним из первых. В любом случае мы считаем, что правоохранительные органы должны обращаться к журналистом с просьбой раскрыть источники лишь тогда, когда все испробовано. И не факт, что эти источники помогут раскрыть преступление, ведь источник может знать не больше, чем знает сам журналист. Он мог быть просто посредником, который через третьи руки получил какую-то информацию и передал ее журналистам. Раскрытие источника - это не раскрытие преступления.

- Но это не первый случай, когда от журналистов требовали раскрыть источник информации. Так было с утечкой информации о закрытии банка “Снорас” - виновного так и не нашли, хотя кое-кого ими назначили.

- Не только у нас - во всем мире так. Но судя по мировой практике, такие “сливы” информации всегда делаются профессионально, поэтому раскрыть бывает очень сложно.

- Как помогает пострадавшим журналистам их профессиональный союз?

- Как только мы узнали об этой ситуации, сразу встретились с директором BNS, чтобы узнать о случившемся из первых уст, выяснить, какая помощь требуется. В первую очередь, на мой взгляд, нужна была правовая помощь - адвокаты, юристы. Мы решили этот вопрос, и сегодня главное - защитить их в суде. Конечно, журналистам, которые ни в чем не подозреваются, но уже пострадали, была важна моральная, дружеская, принципиальная поддержка коллег. Мы эту поддержку тоже оказали. Второе: мы встречались со спикером парламента, несколькими парламентариями, чтобы показать несовершенство правил, часть из которых противоречит друг другу. Поэтому будем вносить поправки в Закон о СМИ. Защита журналиста, который не подозревается в преступлениях, должна быть более серьезной. К человеку, не подозреваемому в преступлении, не должны применяться такие меры, как обыски и допросы. Мы созвали внеочередное заседание света Союза журналистов Литвы, договорились с адвокатами, чтобы провести практические семинары - ликбез для журналистов об их правах в криминальном процессе. Очень важно уметь самим защищать себя, когда попадаешь в такой процесс. Надо знать свои права, если ты стал свидетелем или подозреваемым в деле о профессиональной деятельности.

- А если в подобную ситуацию попадут журналисты русских изданий Литвы, если начнется преследование за какую-то публикацию, встанет ли союз на их поддержку?

- Мы в Союзе журналистов не делим коллег на русских или литовцев. Поддерживаем профессиональные права журналистов. А что, есть проблема?

- Пока нет, хотя намеки и скрытые угрозы мы чувствуем: в докладе Департамента госбезопасности, в частности, говорилось о русскоязычных СМИ, являющихся российской “мягкой силой”, правда, конкретные издания не называли. Из уст некоторых политиков-консерваторов нередко звучат обвинения в коллаборационизме русскоязычной прессы… Такие манипуляции общественным сознанием приводят к тому, что люди начинают бояться высказывать критическую точку зрения по политическим вопросам, особенно если это касается отношений с Россией, если она отличается от официальной. То есть такие ситуации порождают страх...

- Я не уверен, что кто-то боится. Нельзя говорить о чувствах других - это тоже манипуляция. Может быть, это гражданская позиция человека? Что касается Первого Балтийского канала, то он не был закрыт. Было ограничение показа некоторой продукции на определенное время. Это решение принято на основе права. В Литве, как и в других развитых демократических странах, существует ограничение на распространение программ определенного содержания: у нас запрещено распространение дезинформации, оскорбительной и информации, разжигающей межнациональную рознь и т.д. А когда это происходит, включается механизм правовой защиты общества от такой информации.

- Но ведь из-за одной передачи перестали транслировать программы целого канала, не имеющие к ней никакого отношения. Разве это демократично?

- Комиссия решала вопрос после разъяснений суда, подтвердившего, что она действует в рамках закона. Этот канал показал передачу “Человек и закон”, как оказалось, заранее не посмотрев, что транслирует, у них не было ответственного за контент (наполнение) канала лица. Поскольку в передаче наши эксперты нашли признаки разжигания национальной розни, дезинформацию и другие нарушения закона, комиссия обязала канал поменять состав программ. Теперь на нем не показывают передачи из стран, не подписавших конвенцию “Телевидение без границ”. Передачи теперь берут из стран, работающих по определенным стандартам ЕС.

- Поэтому там перманентно идут украинские шоу-проекты “Взвешенные и счастливые”, “Битва экстрасенсов” и т.д., ведь Украина, в отличие от России, конвенцию подписала...

- Комиссия сейчас проводит мониторинг программ канала, которые приходят из третьих стран, нет ли нарушений, и через два с половиной месяца вернется к этой проблеме, чтобы принять решение.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ.

“Экспресс-неделя” №47, 21 ноября 2013 года.