Сергей Лукьяненко: “Мир, хотя и медленно, движется к торжеству добра”

Посетивший Книжную ярмарку в Вильнюсе писатель-фантаст Сергей ЛУКЬЯНЕНКО является культовым автором для многотысячной армии поклонников его творчества. Сегодня он один из самых популярных писателей России.

(Публикуется в сокращении)

Его книги переведены на многие языки. По мотивам его произведений снимаются фильмы. Но начали мы с ним беседу с того, что вместе посмеялись над призывом одного из литовских общественных деятелей бойкотировать писателя. В воспаленном мозгу этого недоброжелателя упоминание в одном из фантастических романов города Вильнюса вызвало почему-то негативные ассоциации. Иногда популярность приносит причудливые плоды…

- В вашей последней книге “Новый дозор” маги, плохие и хорошие, вместе борются с сумраком, тьмой. Получается, что четкого определения добра и зла не существует?

- Четкое определение всегда есть. Есть вещи, которые однозначно являются добром или злом. Более того: есть моменты, когда компромисс, любая попытка стереть грань невозможны. Но в людях, как правило, есть и хорошее, и плохое. Очень редко встречаются люди, которые воплощают однозначно добро или зло.

Мое отношение именно таково: надо всегда пытаться увидеть лучшее в человеке и предотвратить худшее. (...) Такова человеческая природа. В жизни, к сожалению, не так, как в романе “Властелин колец” Джона Толкина, где действуют хорошие хоббиты и плохие орки.

(...)

- В ваших книгах, написанных в жанре фэнтези, очень много актуальных привязок. В то же время в них действуют герои-супермены выделяющиеся на фоне тривиальных людей. Вы считаете, что в реальной жизни есть герои, которые могут все, и есть управляемые серые массы?

- Вы задали очень хороший вопрос и на удивление редкий. На самом деле да, 90 процентов людей, наверное, достаточно пассивны. Это не значит, что они плохие или люди второго сорта. Просто есть множество людей с очень низким зарядом пассионарности. Их кредо - оставьте нас в покое, мы живем своей жизнью. Но и среди этих людей всегда появляются те, кому требуется больше. Чем была хороша коммунистическая идея при всем безобразии своего воплощения? Она утверждала, что каждый человек должен стать коммунаром, думать не только о своем маленьком мирке, но и о судьбах мира.

(...)

- В эпоху перестройки возник тезис, что нам нужно создавать средний класс, такой, как в Европе, проще говоря, обывателей. Кажется, его создали. Теперь и телевидение, и многие медиа работают именно на него, формируя бездумных потребителей. Так какое общество сейчас строится?

- Сложный вопрос. Советская идея и идеология строились на отрицании мещанства, среднего класса, обывателя. Это была восхитительная и безумная попытка. Все равно как если бы христианство требовало, чтобы все люди становились святыми. Если ты не готов к тому, чтобы тебя распяли и бросили львам, значит, ты не готов быть христианином. Слава Богу, в христианстве этого не произошло. Есть такая простая и понятная фраза, что каждый человек несет тот крест, который ему по силам.

(...)

- Неужели точка невозврата пройдена?

- Мы на ней стоим реально. Был момент, когда у меня возникла некая убежденность, что все пропало, все кончено, и в принципе можно расслабиться и получать удовольствие, потому что другого ничего не остается. Но, видимо, у истории, у государства есть внутренний механизм, ход которого невозможно предугадать или запрограммировать. В какой-то момент он сам включается, происходит чудо: и страна, и народ начинают меняться. Вот это сейчас происходит в России.

- И в какую сторону?

- В правильную сторону. Я говорю не о политике и законах, где все есть и всего намешано - как умного, так и глупого. Я говорю о смене ориентиров в мозгах поколений. Я сейчас наблюдаю за двадцатилетними, откровенно говоря, я их лучше понимаю, чем тридцатилетних. У них все по-другому. Они в массе не пьют, не курят, не бранятся нецензурно.

- Наверное, потому, что сидят в Интернете?

- Знаете, нет. К Интернету они относятся тоже по-другому. У предыдущего поколения Интернет стал игрушкой, в которую надо, как детям, наиграться, пока не отберут. Для двадцатилетних это среда обитания. И так же, как в собственном доме, у них нет желания там пакостить. Кроме того, они воспринимают Интернет как данность и часть своего мира.

(...)

- Сейчас во всем мире самое популярное чтиво - это фантастика. Не кажется ли вам, что воображаемый мир, где добро борется со злом, в некотором смысле заменяет мораль и нравственные устои христианства, которыми тысячелетия жило человечество, в последнее время расшатанные новой либеральной идеологией? Фэнтези заполняет исчезновение благородных идеалов?

- Мне кажется, что ничего не надо придумывать. Если не было бы Бога, то человечество что-то нашло бы взамен. Но поскольку Бог есть, я не думаю, что надо придумывать заменители, эрзац-мораль. Мораль существует.

- Мораль как вещь в себе, не как общественный договор, соблюдение негласных правил?

- Общественный договор может заключаться в том, что нужно бить дубиной по голове того, у кого чего-то больше, и нужно быстро убегать, унося то, что забрал. Человек как животное - достаточно плохое и невоспитанное существо. Человек как человек, как социальная личность - это нечто большее, чем продукт общественного договора. У нас в поведении, морали все-таки гораздо больше того, что никакой логикой не объясняется. На самом деле люди ведут себя нелогично, неправильно. Логикой нельзя объяснить поступок человека, который бросается на амбразуру пулемета или выносит чужого ребенка из горящего дома. Есть исключительное чувство внутренней правоты или неправоты, которое заставляет совершать поступки, необъяснимые с точки зрения логики.

(...)

- В ваших книгах таинственное зло, которое представляет сумрак, питается сильными человеческими эмоциями. Что или кто такой сумрак?

- Инстинктивное бессознательное. Сумрак - это темная, звериная сущность общества, коллективная бессознательная сущность нашего мира.

- Вы верите, что реально существует киберпространство, что люди смогут переходить в другие миры?

- На данный момент это кажется нереальным, но имеет все шансы стать реальным. Я это допускаю, потому что это не противоречит законам физики. Я не верю, что человек взмахнет волшебной палочкой, прошепчет волшебное слово, и противник упадет, пораженный зеленой молнией. Это сказка. А в то, что можно сделать прибор, который откроет вход в новый мир, я верю, потому что физика - совсем другая материя.

(...)

В основном мы живем в мире отражений, смотрим на эти отражения в осколках и не можем постичь истинный мир. И это тяжело. Ведь человек не может видеть такое количество людей и с ними реально общаться, как происходит в современном обществе. Наш первобытный предок за всю жизнь видел 200-300 человеческих особей. То, что сейчас человек видит постоянно тысячи людей, чудовищно, это огромная нагрузка на психику. Поэтому мы оперируем упрощенными версиями людей, слепками, зеркалами, что позволяет как-то в мире выживать. Мы заменяем подлинное понимание людей масками, присвоенными социальными ролями. Мы вынуждены жить в зеркальном мире и пока как-то справляемся. Сделать усилие и попытаться понять человека во всей полноте возможно, но очень тяжело.

- Это ваш рецепт спасения мира?

- Во многом так. Рецепт прост. Чем больше мы будем стараться, чтобы понять хотя бы одного человека, тем лучше будет становиться мир. Все беды на свете от незнания и непонимания.

(...)

- По образованию вы врач-психиатр. Первая профессия помогает в творчестве?

- Мне кажется, что не очень. Другое дело, что обучение в принципе и короткий срок работы врачом научили меня работать. Любое образование учит структурировать мысли.

- А как возникает замысел очередной книги?

- Все начинается с фразы. Например, возникла в голове фраза героя: “Больше всего не люблю детей”. Дальше я уже домысливаю. Наверное, он плохой, наверное, у него было тяжелое детство, наверное, его убьет ребенок. Раз я, автор, убил героя, а мне он нужен для продолжения истории, почему бы не наделить его бессмертием. Надо решить, как он получит бессмертие. А если он бессмертен, может, он изменится, станет лучше. Чем дальше развиваются события, тем мне самому становится интереснее.

(...)

- Вы сами писали сценарии к фильмам “Ночной дозор” и “Дневной дозор”, которые имели большой успех зрителей?[/i]

- Там получилось интересно. Я продал права на экранизацию, а в итоге написал новый сценарий. С “Ночным дозором” вышло так, что в процессе съемок мы постоянно общались с продюсером Константином Эрнстом и режиссером Тимуром Бекмамбетовым. Пока снимали, получалось очень красиво и интересно, но совершенно непонятно о чем. Приходилось по ходу менять детали. Что-то постоянно вынималось из фильма, что-то добавлялось. В итоге отсняли слишком много. Пришлось урезать, переделывать и менять некоторые сюжетные линии, чтобы зрители поняли, о чем речь. Кино - это искусство большого компромисса между сценаристом, режиссером и продюсером.

(...)

[i]- Будут новые “Дозоры” или вы уже закрыли тему?

- Когда вышел фильм, который вызвал всплеск интереса читателей, издательства уговаривали меня сразу подготовить новую книгу. Но я так не умею. Мне показалось, что после фильма я выдохся. Прошло время, и мои герои ко мне вернулись. Так появились новые книги. Наверное, будут еще и боковые ветви “Дозоров”, написанные другими авторами. Есть много желающих работать в этом направлении. Но, разумеется, под большим личным контролем.

Галина АФАНАСЬЕВА.
“Экспресс-неделя” №11, 14 марта 2013 года.