Саулюс Сондецкис: "Литовским деятелям культуры нужно было меня как-то уничтожить"...

Саулюс Сондецкис: «Я в отечественной культуре не задействован»
Дирижер Саулюс Сондецкис - обладатель множества престижных международных премий, наград и званий - в особом представлении не нуждается. Его обожают музыканты и публика на всех континентах, звезды мировой величины почитают за честь выступать с ним. Ему посвятили свои произведения гениальные современные композиторы Альфред Шнитке и Арво Пярт. Выдающаяся пианистка Татьяна Николаева однажды сказала, что маэстро обладает уникальным даром делать музыку теплой. С.Сондецкис основал прославленные коллективы: Литовский камерный оркестр и Оркестр Государственного Эрмитажа. Последним он управляет на протяжении 20 лет. Маэстро, отметившего в конце прошлого года 80-летие, трудно застать дома. Он востребован за рубежом. А вот на родине деятели от культуры предпочитают о нем не вспоминать. Почему так сложилось? Об этом и многом другом мы беседуем с Саулюсом СОНДЕЦКИСОМ в его уютном вильнюсском доме.

- Откуда вы только что вернулись?

- Из Петербурга, где выступал с заслуженным Симфоническим оркестром филармонии под руководством Юрия Темирканова. Этот оркестр считается одним из лучших в мире. Я с ним регулярно выступаю. В этом году участвовал в очень приятном для меня цикле, посвященном музыкальным династиям. Я выступал со своим младшим сыном Витаутасом. Он виолончелист, работает в Гамбурге. Хотелось, чтобы и средний сын принял участие. Он скрипач, живет в Зальцбурге, но из-за загруженности не смог приехать. Зал филармонии был переполнен. Этот зал необыкновенно красив, сравнить его можно разве что с «золотым» залом Музикферейна в Вене. После Петербурга поехал в Нижний Новгород, где прекрасная филармония и замечательный симфонический оркестр. Сюда стремятся попасть все музыканты.

- Провинциальная публика настолько подготовлена?

- Зал на 1200 мест всегда бывает заполнен. В Нижнем Новгороде с давних пор уделяли особое внимание просветительской деятельности, вырастили музыкальную публику. Здесь проводились фестивали советской музыки, на которых выступали Гидеон Рихтер, Мстислав Ростропович, Дмитрий Шостакович, Давид и Игорь Ойстрахи, Татьяна Николаева... Нынешнее выступление было посвящено моему коллеге, основателю городского симфонического оркестра Израилю Гусману. Его и после кончины не забывают. Это особенно дорого, потому что сейчас такое время, когда все будто начинают с нуля, словно хотят уничтожить то, что было до них. А здесь сохраняются традиция, преемственность. В этом отношении нам следовало бы взять с них пример.

- Вы по-прежнему руководите оркестром Государственного Эрмитажа?

- В этом году ему исполняется 20 лет. Это очень важная веха в моей жизни. В конце 80-х мне была оказана честь стать приглашенным профессором Петербургской консерватории. Одной из моих задач было создание оркестра из лучших студентов, которых отбирали по конкурсу. Уже через полгода музыкальный коллектив сложился. На фестивале в Испании наш молодежный оркестр был признан лучшим. Нас пригласили в турне по США. В 1990 году директор Государственного Эрмитажа Борис Пиотровский загорелся идеей возобновить музыкальные программы в музее и пригласил наш коллектив к сотрудничеству. Так мы превратились из консерваторского в профессиональный оркестр, получили помещение. После его смерти времена изменились, и мы оказались на улице. Свой оркестр я носил «в портфеле», не зная, где будет следующая репетиция. Нам повезло: в 1992 году позвали выступать в Лейпциг, заплатили очень хороший по тем временам гонорар, на который я смог содержать оркестр полгода. Потом опять судьба улыбнулась: в Россию приехала крупнейшая записывающая фирма «Sony Classical», финансировавшая классические проекты. Президент концерна, близкий друг Герберта фон Караяна, меня и мой оркестр выбрал для проекта «Санкт-Петербург классик», который длился три года. К нему я подключил и Литовский камерный оркестр. Когда директором Эрмитажа стал Михаил Пиотровский, сын Бориса Борисовича, он в феврале 1994 года официально объявил нас оркестром Государственного Эрмитажа. В настоящее время мы проводим в Петербурге два фестиваля: летний, который проходит в Большом парадном дворе, и зимний, приуроченный к нашему дню рождения.
В этом году играли в Константиновском дворце, ставшем резиденцией российского президента, где сейчас размещена коллекция картин русских художников, собранная Мстиславом Ростроповичем. Я видел эту коллекцию у него дома в Париже. Удивило, что на выставке фигурирует только имя какого-то олигарха, выкупившего картины после смерти Мстислава Леопольдовича, и даже не упоминается о Ростроповиче.

- Вы с ним дружили…

- Да вот фотография, сделанная на второй день после того, как мы вселились в этот дом в 1998 году. Он был первым нашим гостем. Рядом с Мстиславом Софья Гайбадуллина, выдающийся композитор современности.

- Здесь на обороте написано: «Счастлив был посетить это гнездышко, еще не полностью обставленное, моих любимых друзей Сондецкисов. Будь благословен этот дом. Ваш Слава». У вас были очень доверительные отношения (ваша супруга Сильвия была ученицей Ростроповича в Московской консерватории), вы очень поддерживали его, когда он был в опале…

- Тогда не в моих силах было ему помогать, но сделали, что могли. Когда Ростроповича выгнали из Большого театра, осенью 1972 года он приехал в Вильнюс очень расстроенный. Помню, передавал беседу с министром культуры СССР Екатериной Фурцевой. «Ты, Слава (она называла его по имени), так себя ведешь, что не можем тебя пустить за границу». На что он говорит: «А по Союзу могу ездить? И на Камчатку, и на Сахалин? Это великолепно, ведь раньше не мог, времени не было. Только объясните, с каких пор пребывание на родине является мерой наказания?»
У него были фантастическая реакция, необыкновенное чувство юмора, очень непосредственное общение с людьми. Находил общий язык и с последним пьяницей, и с членом правительства. Он не держал дистанцию, но в то же время не допускал фамильярности в свой адрес. В тот приезд я познакомил его с Витаутасом Лаурушасом (он возглавлял тогда Литовский театр оперы и балета) и с главным дирижером Римасом Генюшасом. Ростропович сказал, что хотел бы поставить у нас запрещенную в Москве «Тоску». И наши посмели! Чтобы укрепить оперный оркестр, в «яму» сел и мой камерный оркестр, на этом Слава настоял. Он очень любил публику, хотел, чтобы и репетиции проходили при полном зале.
Позже, в 90-х, мы не раз концертировали вместе. Помню, получил из Италии приглашение на гастроли с Ростроповичем. А у меня там был другой импресарио. Я сказал, что дам согласие только в том случае, если этого хочет Мстислав Ростропович. Мне подтвердили его участие, и я согласился.

- Вы тогда ездили со своим литовским оркестром?

- Да. Сначала в Италию в конце декабря, а затем в Испанию в январе 1991 года, где также солировал Ростропович. Эти гастроли чуть не сорвались. Самолеты и поезда из Вильнюса тогда не отправлялись. Но приглашающей стороне удалось заказать и оплатить чартерный рейс.

- Почему все-таки у вас отняли ваше детище, Литовский камерный оркестр, которому вы отдали более 40 лет жизни?

- За это надо «благодарить» тогдашнего министра культуры Рому Жакайтене. Тогда, в 2004 году, Литовский камерный оркестр был ликвидирован за ее подписью и с одобрения Совмина. Был наказан и я персонально: «за плохую работу» (так написано в приказе) лишился надбавки к зарплате. До этого я выступил с требованием узнать, куда делись те десятки тысяч литов, которые выделялись культуре и пропадали бесследно. Почему в среднем литовские артисты получали в 45 раз меньше, чем приглашенные гастролеры? Я добился, чтобы наш коллектив отделили от филармонии, которой тогда руководил Гинтаутас Кевишас. Нашлись и спонсоры: очень поддержал музыкантов тогдашний генеральный директор «Телекомаса» Тапио Парма, который прямо заявил, что деньги дает оркестру, а филармонии - ни цента. Он знал, что культура в нашей стране - самая удобная область для «откатов», где абсолютно невозможно ничего доказать.
Нужно было как-то меня уничтожить. 16 июня 2004 года оркестр был ликвидирован. А потом вдруг опять возник в филармонии! Не знаю, как это можно оформить юридически. 4 года оркестр играл без дирижера. А это все равно, что команда без тренера. Сейчас, вроде, назначен художественным руководителем скрипач из Италии Сергей Крылов. Я его хорошо знаю, прекрасный музыкант.

- Значит, вы стали для определенных властных структур человеком неудобным?

- Ну конечно. Я первый начал говорить о творящихся безобразиях, причем с доказательствами. В 2003 году госконтроль уже проверял работу филармонии и подготовил материал для прокуратуры, но какая-то «сильная рука» все дело прикрыла. Сегодня вроде бы зашевелились (деятельностью директора Театра оперы и балета Гинтаутаса Кевишаса заинтересовалась прокуратура. - Ред.), но я не очень верю, что будет результат. 5 лет назад речь шла о разбазаренных десятках тысяч, сейчас о миллионах. О чем будут говорить еще через 5 лет - не знаю. Останется ли борьба с коррупцией только газетной или будет реальной - это мы еще увидим. Пропасть между народом и властью, волна ненависти возникают тогда, когда сильные мира сего потакают коррупции. Не хочу революций, но все они возникают не на пустом месте.
Как можно тратить на ремонт сцены в оперном театре 80 миллионов литов, заранее зная, что акустика там плохая? И где вы видели, чтобы на ремонт сцены тратили 80 миллионов? В Шяуляй за 60 миллионов построили прекрасный концертно-спортивный комплекс. Удивляет не Кевишас, а те члены Сейма, которые проголосовали за такое решение. Нигде в мире так не швыряются деньгами, как и нет таких гонораров, которые получают некоторые зарубежные гастролеры в Вильнюсе. Настало время проверить и сравнить гонорары местных и зарубежных исполнителей, разобраться, почему такое происходит.

- Не понижает ли это уровень музыкальной подготовки исполнителей в Литве, которых такая практика, вероятно, унижает?

- У нас пока действуют прекрасные наработанные программы, хорошо работают музыкальные школы. Отдали бы эти средства музыкальным школам, и можно было бы всех обеспечить концертными роялями. Коррупционеры - злейшие враги нашей культуры. Никто не спросил, как был потрачен миллион в юбилейном году Чюрлениса. На посвященном ему концерте в Париже на афишах не упоминалось ни его имя, ни то, что исполняется его симфония «В лесу». А деньги выделялись «под Чюрлениса»! Вот такая пропаганда имиджа Литвы. Между тем, есть способы, которыми можно нашу культуру развивать и пропагандировать даже без больших затрат.

- И вы знаете, как?

- До сих пор выступаю за рубежом, участвую в международных конкурсах как член жюри, как приглашенный дирижер симфонических и камерных оркестров. Но мне жаль, что в Вильнюсе так легко обходятся не только без меня, но и без других известных исполнителей. В этом году Литва объявлена культурной столицей Европы, но я не вижу широко распространенной как в городе, так и за пределами Литвы программы мероприятий. Не вижу достаточного представительства нашей великой певицы Виолеты Урманы-Урманавичюте, которой сегодня рукоплещут во всем мире. А ведь именно сейчас вокруг нее мы могли бы собрать лучших исполнителей, причем они бы приехали не за бешеные деньги, а из уважения к коллеге. Это был бы фейерверк выступлений выдающихся артистов, а не залпов в небо. Нет, к нам приглашают театр оперы и балета из Израиля, который, прямо скажем, не пользуется широкой известностью. А вот филармонический оркестр этой страны - один из лучших в мире. Но его почему-то не зовут. Почему я возмущаюсь? Мы не очень богатая страна, чтобы разбрасываться казенными средствами.
Я являюсь художественным руководителем фестиваля в Мажейкяй с бюджетом в 200 тысяч литов на 22 концерта. Но у меня были «Виртуозы Москвы». Это очень дорогой оркестр. Плюс дорога, плюс гостиница, вот и сосчитайте. Но я использовал свои добрые отношения с Владимиром Спиваковым и музыкантами, они пошли нам навстречу и согласились дать концерт за гораздо меньшую сумму.
В вотчине господина Кевишаса все гонорары почему-то очень «непрозрачные», хотя если есть хоть малейшая государственная поддержка, все должно быть открыто.

- Вы ощущаете себя одиноким в литовских музыкальных кругах?

- У меня много друзей, но вот мой опыт, оказывается, не нужен. 6 лет я руководил оркестром греческого города Патры, который, кстати, тоже был культурной столицей Европы и активно участвовал в подготовке музыкальных мероприятий. А здесь даже на стадии обсуждения проектов и возможных идей мой опыт не пригодился.
Я бы мог пригласить своих всемирно известных друзей и при этом не опустошить казну. Но, наверное, это послужило бы опасным для многих примером. Я не нужен, что уж тут поделать.

- Так почему признанные таланты не в почете на родине?

- Я бы так сказал: неправильно подобраны люди, которые непосредственно занимаются культурой. Если, например, министр культуры Рома Жакайтене не знала Банениса, то это ее карьере нисколько не помешало... Позже она стала еще и министром просвещения. А сейчас, я вижу, она в теневом правительстве опять в качестве министра культуры у тех же социал-демократов. И смешно, и страшно. Нет никакой надежды, что при смене кабинета придут компетентные люди. Когда в политике и в сферах государственного управления возникают «непотопляемые» фигуры, это катастрофа.

Беседовала Галина Афанасьева, журналист «Экспресс-недели»