Нийоле Ожялите: “Патриот Литвы не должен быть русофобом”

Личное мнение известной киноактрисы и подписанта Акта о независимости Литвы, бывшего члена парламента от партии консерваторов Нийоле Ожялите о русофобии, Михаиле Горбачеве, провокациях в политике и о жизни в эпоху перемен.

(Печатается в сокращении)

- Вы и сегодня в политике?

- Нет и никогда не была. У меня в жизни все происходило само собой. Моя подруга попросила меня сходить с ней в Консерваторию на экзамены на актерское отделение. Меня приняли, а ее нет, хотя я ничего не знала наизусть, фактически не была готова. Ведь до этого я была хиппи - хипповала по-настоящему. Ребята из горкома комсомола стригли нашим парням волосы, волокли в горком девушек за то, что они носили мини-юбки. Мы автостопом ездили на грузовых машинах в Таллинн - там разрешали играть на гитарах, носить длинные волосы, мы курили травку, да и Финляндия оттуда была видна. Зачем нам нужна была Финляндия – не знаю. В Латвии нас задерживала милиция и фотографировала, а мы позировали и смеялись. На вступительном экзамене член приемной комиссии спросила меня: “Нийоле, вы кто?” Я не поняла вопроса, а она вытащила бумагу из КГБ, в которой было рекомендовано не принимать меня в вуз. Кстати, в театре я не была ни разу, но в кино провела массу времени - за 10 копеек покупала билет и не выходила из кинотеатра, пока не заканчивался последний сеанс. Школу пропускала. Мы были дети цветов, на политику нам было наплевать. Я не поняла этой бумаги, ведь не знала, что такое КГБ. В этот вуз поступали на два месяца раньше, чем в другие, и когда через два месяца меня уже повесткой вызвали в КГБ, там сказали, что я должна “стучать” на своих однокурсников. Я сказала, что не буду. А мне ответили, что если не буду, то, мол, и учиться не буду. У преподавателя были связи с первым секретарем ЦК Гришкявичюсом, и меня взяли.

- Еще 30 лет назад в Литве издавалась масса литературно-художественных журналов, которые раскупались, произведений талантливых поэтов, прозаиков. Почему сегодня муза молчит, почему не пишут Саулюс Шальтянис, Казис Сая?

- Чтобы появлялись шедевры литературы, должна быть стабильность. И не важно, какое политическое выражение у этой стабильности. В стабильные времена, когда ты знаешь, что завтра будет то же самое, что было вчера, люди задумываются о смысле жизни. А в такой переходный период становления, как у нас сегодня, процветают поверхностные певички-однодневки, Натальи Звонке-Бунке, “О-ля-ля пупитес” и им подобные. Пока потенциал накапливается, но когда-нибудь он реализуется. Мы с Саулюсом Шальтянисом до сих пор об этом спорим, но он не молчит - выпустил книгу, правда, ярко политизированную.

У нас происходит, хотя и на ментальном уровне, нечто подобное тому, что в начале прошлого века происходило в Америке, когда там грабили, убивали, обогащались, - происходит так же брутально, так же бесстыдно. Когда все выходит наружу, как в деле о педофилии, ты понимаешь, что дальше идти некуда. Ты видишь, как идет расследование, кто в этом замешан, чьи интересы задействованы. Когда все выплескивается наружу, когда ты видишь, что твои предчувствия тебя не обманули, и то нехорошее, что творится вокруг, оправдывается органами правосудия, когда ты видишь профессиональные кланы, мощно защищающие свои интересы, о чем писать, о чем снимать?

У нас все еще идет борьба за сферы влияния. Я вижу, что не работают правовые структуры, что у нас нет независимого суда, что существует телефонное право. А ведь мы надеялись, что этого уже нет... Все это влияет на культуру: о чем может говорить человек, если он видит, как колышется его суденышко, и он каждый день раздумывает, не перепрыгнуть ли в другую лодку – не уехать ли за границу? Посмотрите, что происходит с обществом, когда в центре города у мусорных контейнеров живут люди - не во дворе, а прямо на улице: они там и едят, и нужду справляют, а власти говорят, что это их право.

(...)

- Но когда вы боролись против советской власти, за независимость, вы предвидели такое будущее?

- Когда мы рожаем детей, мы разве предвидим их будущее? Разве мать вора, убийцы, наркомана, пьяницы предвидела, что вырастет из ее ребенка? Ты просто делаешь то, что нужно именно в этот момент. Нам нужно было отделяться от России - она сегодня сама с собой не справляется. И вообще все познается в сравнении: поезжайте в Латвию – у нас по сравнению с ними просто хорошо. А когда мы в прошлом году с сигнаторами ездили в Калининград, то это было путешествие в прошлое на машине времени. В центре Калининграда, конечно, все отлично, но в провинции…

(...)

Нужно думать, когда выбираешь власть. Нормальный народ выбирает нормальную власть. Вот выбрали в парламент хорошего хозяйственника, а он сидит и все подгребает под себя. Ведь у политика и предпринимателя разная мотивация. Политик в нормальных странах - человек небогатый. Он думает о стратегии, о выработке правил, по которым живет страна, а о себе он вообще не думает. Когда люди выбирали Бразаускаса, который и выпить в компании мог нормально, и кроме жены, еще имел любовницу, они видели свой идеал, потому что хотели быть на него похожи. Так же и с Успасских: люди хотели бы иметь деньги, чтобы диплом о высшем образовании без труда достался, чтобы, не утруждая себя, иметь все. Но если человек не обуздал большие деньги, они его уничтожают. Эта энергия тебя на куски разрывает, если ты не управляешь ею, и тогда ты несчастлив.

Думать же, что вот этот политик сумел обеспечить себя, а значит, обеспечит и меня, глупо: он будет стремиться обеспечить себя еще больше. Это показала и практика. Те, у кого не хватило мозгов, проголосовали за такого вот А.Шаджюса - сынка бывшего партийного босса из района, разбогатевшего на приватизации. Он вальяжно рассуждает, что у него совсем “небольшой” ежемесячный доход в 10 тыс. евро - такой же, по его словам, как у половины жителей Литвы. У кого не хватило мозгов, и они проголосовали за А.Валинскаса? Проголосовали только потому, что видели его в телевизоре? А за Ингу Валинскене?

(...)

- А как вы оказались в компартии?

- В начале 80-х Бюро ЦК компартии Литвы на 8 марта пригласило женщин в ЦК. Там сидели 6 мужчин - меня пригласили как самую молодую заслуженную артистку республики. Я в первый раз увидела этих старцев не на трибуне, а так близко. Какие-то старые, пошлые, они не умели держаться публично. А я, кстати, никогда не работала в театре: вышла замуж на втором курсе, и мой муж, уверенный, что театр растлевает актеров, запретил мне работать. Он был для меня богом, и я согласилась и никогда не работала, даже трудовой книжки у меня не было. И вот на этой встрече я выступила, сказав, что если бы вы так любили и уважали женщин, как говорите, то среди вас была бы хоть одна женщина. Тогда встал один из деятелей и сказал: “Ну что вы, мы любим женщин, уважаем, вот я маму свою люблю”. Я была в шоке: и это власть? Как в сумасшедшем доме! Кстати, в комсомол я вступила в 13 лет, а потом меня выкинули за школьные политинформации, в которых я рассказывала услышанное по “Голосу Америки”, который слушала по вечерам у соседа.

(...)

- Вас помнят как актрису советского кино: вы работали с российскими звездами - Янковским, Баталовым, Булдаковым. Как чувствовали себя рядом с ними?

- По моей жизни ясно видно, что ничего случайного не бывает, что мы, как в матрицу, попадаем в готовые сюжеты. Приезжает из Москвы в Литву Жалакявичюс, у него были какие-то финансовые проблемы, и начинает снимать фильм “Извините, пожалуйста!” Он приглашает меня. После этих съемок я поняла, что такое издевательство над актером, - я много слышала о таких “приемчиках”. В одной сцене надо было снять меня общим планом: я должна была выбежать из машины в поле и вытрясти целлофан, который описала моя собачка, а потом бежать обратно. Казалось бы, просто. Но снимают один дубль, второй, пятый, десятый… Жалакявичюс возмущен: тебя чему-нибудь учили? А я помню, как меня учили, что артист может умереть, но сцену обязан доиграть. Снимают в 25-й раз - режиссер уже на меня не смотрит: мол, кого я взял?! Уже все устали. Он говорит, что все безнадежно. Звоню мужу, чтобы приехал в Палангу и забрал меня. А через неделю мне звонит Жалакявичюс и извиняется: мол, то, что я видел глазами, с тем, что на пленке, ничего общего не имеет. А издевательство в чем было? Оказывается, когда я возвращалась, на самом деле камера не выключалась. И на 25-м дубле я возвращалась с такой физиономией, какую никакими уловками сам состроить не сможешь. Он так всех заводил.

(...)

А какой невероятный человек А.Баталов! Интеллигентнейший, светлый - таких просто больше нет. Он учил меня быть женщиной: ведет в кафе, а по дороге ему надо забежать на Главпочтамт - это в двух шагах, но он останавливает такси, говоря, что не может позволить, чтобы женщина шла пешком.

- При каких обстоятельствах вы встречались с Михаилом Горбачевым?

- Сначала я познакомилась с Раисой Максимовной. Путь к независимости Литвы начался в 1987 году с дела солдата Артураса Сакалаускаса, над которым издевались старослужащие. Они истязали и насиловали его, и он застрелил этих сослуживцев. Его осудили по 104-й статье. Ко мне, организовавшей Союз женщин Литвы, позвонил отец Сакалаускаса: он сказал, что спасти его сына от расстрела могу только я - все, к кому он обращался раньше, ничем помочь не смогли. Родион Щедрин и Майя Плисецкая пообещали мне помочь встретиться с Раисой Горбачевой, возглавлявшей Фонд культуры, созданный специально для нее. Я приехала в фонд, выходит она, берет мою руку и говорит: “Подождите, подождите, да я вас знаю! “Зонтик для новобрачных”, у вас там прекрасная роль”. Мы два часа говорили на общие темы, а потом я сказала, не думая о последствиях, что, наверное, обращаюсь не по адресу… Это мой муж, юрист по профессии, сказал: куда, мол, ты едешь, она жена и не уполномочена решать такие вопросы. “Что значит не по адресу! Мы все дела с Михаилом Сергеевичем решаем вместе”, - заявила мне Раиса Максимовна. Она сказала, что через месяц Сакалаускас будет дома. И он через месяц был дома. И вот накануне отделения компартии Литвы от союзной компартии приезжает в Литву Михаил Сергеевич, созывает интеллигенцию в Дом печати и говорит: зачем вам эта независимость? И никто ему не отвечает. Он еще три раза спросил, и никто не ответил.

Потом нас собирают в Центральном комитете, и я после перерыва должна была говорить речь… А там в первом
ряду сидит Раиса Горбачева. Бразаускас вызывает меня и говорит: “Пошли, я тебя с ним познакомлю - это нормальный человек”. И вот в перерыве перед моей речью мы прошли за кулисы и Бразаускас меня представил. Раиса меня сразу узнала. Михаил Сергеевич протянул мне руку, а Раиса говорит ему: мол, я тебе рассказывала про наше знакомство. Я говорю: вот, Михаил Сергеевич, вам вчера никто не мог объяснить, зачем нам свобода, разрешите, я вам объясню. А он не отпускает мою руку и говорит, что затеял перестройку, потому что Россию нужно было накормить, одеть и обуть. Вы, мол, не понимаете этого, потому что у вас все есть. А я говорю, что когда все одеты, накормлены, душа начинает жаждать независимости. Он давай на меня орать. Мол, вы, как маленькие дети, вы раскачиваете корабль… А у меня такая мысль: я женщина, он мужчина, почему он на меня орет? Я говорю: “Михаил Сергеевич, а почему вы такой…”, а слово не нахожу. “Какой я?” Я говорю: “Как ежик”. Сдуло Бразаускаса, сдуло всех. Мы стоим с Раисой Максимовной и Горбачевым, а она как возмутится: “Он не ежик, он Михаил Сергеевич!”

- Известность в кино вам дали российские картины, вы немало времени провели в России. Как относитесь
к тому, что литовские политики говорят о России?

- Я люблю Цветаеву, пытаюсь доказать Шальтянису, что русский - особенный язык: он настолько многогранен, что никакой другой столько чувств выразить не может. Я в молодости писала стихи на русском языке. Может, я настолько “оккупирована”, что уже не могу освободиться? Понимаю, откуда такая широкая душа у русских. Когда на 115-летие со дня рождения Ленина я с группой литовских деятелей культуры приехала в Ульяновск и увидела просторы Волги, то прочувствовала это ощущение беспредельности мира. Я стояла на берегу Волги и кричала: “Это космос!”

Все-таки географическая узость влияет на мировоззрение. Так что отношение к России у меня не связано с отношением к власти. Тем не менее, я считаю, что найти сейчас альтернативу Путину невозможно по одной причине: даже у Литвы есть проблемы с управлением, а уж в России управиться с такими просторами и такими центробежными силами может только сильный, умный и очень харизматичный человек. Чтобы управлять такой страной, нужна сила, иначе страна рассыплется. Главное - не допустить пожара. Как это может не понимать Запад? Здесь ведь альтернатива - либо разрушить страну, что приведет к гибели, но зато ты не поступишься принципами, либо поступиться какими-то второстепенными принципами, но не допустить пожара.

(...)

Но обращу внимание и на другое. Молодежь слушает русскую музыку, популярное “Русское радио”, люди смотрят
русские каналы, русские фильмы, программы по культуре. Я своим друзьям в “Facebooke”, а их у меня больше 6 тысяч, говорю: если крики идеологов заглушают шепот сердца, то ты уже не отличишь добра от зла. Глупо думать, что патриот Литвы должен быть русофобом.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ

На снимках:
Президент вручает актрисе памятную медаль сигнатора 11 марта.
Нийоле Ожялите и Алексей Баталов... На актерских дорогах было много памятных встреч.

“Экспресс-неделя” №8, 23 февраля 2012 года.