Трудная роль Деда Мороза

Герой-любовник и фактурный аристократ, склонный к самоиронии русский интеллигент и обаятельный романтик - персонажи Александра АГАРКОВА трудно уместить в какую-то одну плоскость.

(”Экспресс-неделя” Nr.53 # 31 декабря 2009)

Многие из 60 ролей, сыгранных им за 25 лет на сцене Русского драмтеатра Литвы, открыли в артисте те черты, которые роднили его с героями сыгранных им пьес. Импульсивный, быстрый, худой, он умеет излучать нервную энергию и многозначительность, жизненную горечь и беспечность, мгновенные смены настроений и смятение чувств.

Новогодний папа

- Я знаю, что в предновогодние дни вы не раз исполняли еще одну ответственную роль - Деда Мороза...
- В первую очередь эту роль я играл для своих детей: Ксении, которая сегодня уже сама учится в Лондоне на актерском, второклассника сына Кирилла и 6-летней Василисы. Я приходил домой загримированный, в красной шубе, приносил им подарки, играл с ними, они мне читали стихи, пели, танцевали. Младшие до сих пор верят в Деда Мороза и с замиранием сердца ждут его прихода.
- Неужели до сих пор не поняли, кто скрывается за густой бородой?
- Нет, ведь я накладываю грим, наклеиваю бороду, усы, надеваю костюм и меняю голос. Бывало, у них закрадывались сомнения, но я всегда их расспрашивал, как там Дед Мороз, что говорил, как они его принимали. Не хочу пока их разубеждать, пусть верят в сказку… Дети хотят верить в чудо. Вообще человеку, даже взрослому, хочется верить в чудо. Я замечал, что дети до четвертого класса искренне верят в Деда Мороза, а потом, когда понимают, что это артист, сами вступают в игру и с удовольствием в ней существуют.

"Они прыгают, а ты скачи!"

- У каждого Деда Мороза есть свой арсенал загадок, шуток-прибауток, игр. Откуда вы черпали свой?
- Когда в 1984 году я приехал в Вильнюс из Курска, в Русском драматическом театре было много настоящих корифеев дед-морозовского дела. У наших актеров-Морозов были свои "наработанные" садики, свои школы. Однажды актер театра Игорь Сергейко - сейчас он живет в Вашингтоне - попросил меня заменить его: "Саша, проведи!" У меня сразу установился контакт с детьми. Первый раз у меня было 2-3 елочки, а на следующий год стали звать в другие детсады и школы. Но в последние годы я надеваю костюм Деда Мороза только для своих детей: времени на елки не остается, так как в театре на каждый Новый год выпускается новый спектакль. Массовых игр для детей не так уж много: это разновидности двух-трех классических игр и, разумеется, хороводы, танцы, стихи - у каждого, кто этим занимался, есть свои приветствия, свои загадки, прибаутки и прочее. И костюм у каждого свой. У меня традиционный красный: шуба, шапка, борода, усы, парик. Брови я не приклеиваю, а крашу свои: накладываю грим со "снегом" на ресницах. У меня был свой музыкант - Шолом Моисеевич Платкин. Он замечательно играл на аккордеоне и всегда мне говорил: "Саша, ну что ты творишь? Пусть они прыгают, а ты спокойно скачи!" После каждых таких "скаканий" мою одежду можно было выжимать: приходилось менять рубашку, поправлять грим. И вот однажды после очередной елки я на батарее развесил костюм, парик и усы, чтобы просушить, а когда собрался на следующую елку, костюм впопыхах запихал в сумку, а усы забыл. Что делать без усов? Пришлось нарисовать их гримом - экзотический такой Дед Мороз получился. Хуже было, когда я забыл грим: румяна пришлось рисовать губной помадой - выручили женщины. Других накладок у меня вроде не было. У моего коллеги с хорошо поставленным голосом однажды был курьезный, почти анекдотичный случай. Попался ему не в меру настырный мальчик. Дед Мороз красивым баритоном предлагает детям встать в хоровод, а мальчик канючит: "Можно расскажу стихотворение?" Дед Мороз говорит ему: "Подожди, потом". И опять приглашает детей встать в хоровод. Мальчик опять свое: стихотворение! Дед - хоровод! Мальчик - стихотворение! Наконец нервы у Деда сдают, и он визгливо посылает мальчика очень далеко: "У меня программа! Отстань, Христа ради". Так что тяжеловато приходится порой сохранять миф о сказочном Морозе.
- А подарков всегда на всех хватало?
- Не раз бывало, что кому-то из детей не хватало подарка: чаще всего родители по каким-то причинам не положили его в мешок. Ну что делать: ребенок плачет - все получили, а он нет, а я его успокаиваю. Говорю, что на моем пути были вьюги и метели, подарок затерялся, но ночью к тебе обязательно придет Дед Мороз и положит под елочку затерявшийся подарок. А в качестве утешительного приза даю конфетку.
- Как вы обычно празднуете Новый год? Вот закончится новогодний спектакль…
- …и я поеду домой. Бывало, я играл Деда Мороза на праздники, но однажды сказал себе: все, хватит, это все-таки семейное торжество.

Кино на французском

- Говорят, что с восстановлением независимости Литва потеряла две свои "изюминки": кино и футбол. В кино русских актеров еще зовут сниматься?
- У меня были небольшие эпизодические роли в российском кино. Где-то в конце 90-х снимался в латышском сериале "Билет до Риги". Это был 20-серийный фильм, в котором я играл главную мужскую роль. В фильме снимались Лилита Озолиня, Ивар Калныньш, Арнис Лицитис. Фильм показывали в Латвии и по Рен-ТВ. Играл в "Литовском транзите". А вот сейчас французы снимали в помещениях нашей киностудии фильм, где у меня была небольшая роль немецкого офицера. Я в свое время, еще перед поступлением в Щукинское училище, год учился в институте иностранных языков в Курске на французском отделении. Так что мой французский пригодился. Как-то пришлось вспомнить и латынь - тоже для иностранного фильма.
- Как народ реагирует, когда узнает вас на улице? Поклонницы ведут себя достойно?
- Когда кто-то подходит и говорит спасибо, - приятно. Вот девчонки приходят на спектакли, пишут на форуме театрального сайта - мы с ними разговариваем. Нормальные девчонки, без какого-то фанатизма. Они любят наш театр, даже сайт в Интернете создали, где пишут о нашем театре, о премьерах, выставляют фотографии, обмениваются мнениями, даже проводят какие-то опросы.

Театр выращивает свою публику

- Выпускник "Щуки" не жалеет, что работает в провинциальном театре?
- В свое время у меня была возможность остаться в Москве, но я сам все испортил. (У Александра на четвертом курсе перед самым выпуском случилась почти киношная история про то, как молодой человек поссорился с любимой девушкой, с горя напился и подрался. А наутро его исключили из училища. Правда, история закончилась благополучно: диплом он все же получил, но позже. - Прим. авт.) После "Щуки" у меня было несколько вариантов работы: выбирал из двух - Минска или Вильнюса. И я подумал, что в Минске уже был, а в Вильнюсе - ни разу. Сначала думал, что это временно, но с годами стал руководствоваться девизом вольтеровского Кандида, который долго-долго мотался по свету, а потом сказал: "Надо возделывать свой сад". Вот наш театр и есть такой сад, который нам надо возделывать, и от нас зависит, каким он будет - столичным или провинциальным. Это касается наших актеров, режиссеров, руководителей и, как ни странно звучит, публики. Потому что театр воспитывает свою публику.
В этом я убедился, когда в советское время мы были на гастролях в Омске. Тогда Омский театр славился на весь Союз, нас поразили тонкие, интересные реакции зрителей на спектакль. Было видно, что они хорошо разбираются в театре. Омские актеры тогда сказали, что это они вырастили такого зрителя и что это был очень долгий процесс. Но ведь и зритель воспитывает свой театр таким, каким он хочет его видеть: просто развлекающим или глубоким, серьезным. Я не говорю, что комедии не нужны: должна быть и сатира, и юмор, но это должно быть без пошлости, на определенном уровне, ниже которого нельзя опускаться.
Я вспоминаю тот театр, в который пришел в 1984 году. Главным режиссером тогда был народный артист России и Литвы Иван Петров. Как говорили корифеи театра, это был уровень. Помню, я хотел взять контрамарки для друзей, пошел к администратору и узнал, что все билеты на две недели вперед уже распроданы. В репертуаре было более 30 названий. И зритель ходил в театр. Я приехал в Вильнюс после московских театров, видел зарубежные, приезжавшие на гастроли, и у меня было, с чем сравнивать: профессионализм актерского состава тогдашнего русского театра, уровень и качество спектаклей были очень высокими. Конечно, сейчас время другое, обстоятельства иные, кризис. Но в те перестроечные времена тоже было сложно: людям не платили зарплаты, была масса проблем.

"Конек" русского театра

- Но, помнится, потом наступили времена, когда в зале сидели три человека…
- Потому что было много экспериментов: над театром, над труппой, все что-то искали. Думаю, нам сегодня не надо делать "другой" театр: интерес и русского, и литовского зрителя к нам продиктован именно тем, что мы - русский театр. Вряд ли надо делать еще один литовский театр, потому что мы в этом случае не сможем стать лучше литовского театра: мы так не сыграем, как они, но ведь и они не сыграют так, как мы в русском театре. Оставшись русским театром, мы добавим красок в театральную палитру. Именно поэтому в наш театр ходили и ходят и литовцы. В Литве молодым режиссерам не дает покоя слава Эймунтаса Някрошюса. У него собственный органичный язык: он так разговаривает, он так мыслит - это его космос, а нам надо пытаться найти свой язык.
- Наверное, здесь и репертуар играет большую роль: "конек" русского театра - русская классика…
- Новые формы нужны, но не надо забывать о традиции. Вспоминаю, как в 2002 году режиссер Валюс Тертялис поставил у нас спектакль "Свои люди - сочтемся" по Островскому. В.Тертялис учился в Москве у знаменитого Петра Наумовича Фоменко. И когда на второй или на третий спектакль приехал сам Петр Наумович, он сказал: "Я понимаю, все мои ребята в поиске, и надо идти вперед. Но идти вперед, может быть, даже спиной, чтобы видеть, что там сзади было". Нельзя отбросить то, что было наработано в театре веками. Что касается нашего театра, то, как мне кажется, нам надо искать какие-то новации не во внешней форме, а в том, чем всегда был силен русский театр: внутренним проживанием, погружением в материал, в образ. И чем глубже мы будем это делать, тем большее впечатление произведет это на зрителя.
- Думаете, зритель будет расти вместе с вами?
- Не надо считать зрителя глупее себя. Он не глупее, а кое-кто и поумнее нас. Поэтому не надо думать, что ему нужно что-то попроще. Иногда в простоте бывает такая сложность, такая глубина, которой нет в "навороченности". Кстати, однажды все билеты на спектакль "Анна Каренина", который поставил главный режиссер Киевского государственного академического театра драмы и комедии Эдуард Метницкий по роману Толстого, закупила одна русская школа. Я беспокоился - полный зал девочек и мальчиков в возрасте, когда им хочется покрасоваться друг перед другом. А тут сложный спектакль, минимум декораций - все действие на фоне черного бархата и стульев. В начале спектакля были какие-то смешки, а потом зал затих: действие захватило их, и они смотрели очень живо. Не было каких-то дурацких реакций, пошлостей. Ребята реагировали на то, что происходило на сцене, очень живо и интеллигентно.
- Как вы думаете, есть ли будущее у русского театра в Литве?
- В Литве проводится ежегодный театральный фестиваль в Рокишкес, куда приезжают все литовские театры. К нашему театру у рокишкских зрителей всегда большой интерес - мы несколько раз брали на фестивале приз зрительских симпатий. Так что наш театр интересен и литовскому зрителю. По-моему, надо ставить хорошие спектакли, которые были бы интересны не только узкому кругу любителей театра, но и всем зрителям Литвы - русским, литовцам.

Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ, "Экспресс-неделя"